• Издания компании ПОДВИГ

    НАШИ ИЗДАНИЯ

     

    1. Журнал "Подвиг" - героика и приключения

    2. Серия "Детективы СМ" - отечественный и зарубежный детектив

    3. "Кентавр" - исторический бестселлер.

        
  • Кентавр

    КЕНТАВР

    иcторический бестселлер

     

    Исторический бестселлер.» 6 выпусков в год

    (по два автора в выпуске). Новинки исторической

    беллетристики (отечественной и зарубежной),

    а также публикации популярных исторических

    романистов русской эмиграции (впервые в России)..

  • Серия Детективы СМ

    СЕРИЯ "Детективы СМ"

     

    Лучшие образцы отечественного

    и зарубежного детектива, новинки

    знаменитых авторов и блестящие

    дебюты. Все виды детектива -

    иронический, «ментовской»,

    мистический, шпионский,

    экзотический и другие.

    Закрученная интрига и непредсказуемый финал.

     

ДЕТЕКТИВЫ СМ

ПОДВИГ

КЕНТАВР

Наталия СОЛДАТОВА

 

"ЗЕЛЁНОЕ ЗАРЕВО". Отрывок из повести "СОН В РУКУ"

ПРЕДЛОЖЕН АВТОРОМ ДЛЯ ПУБЛИКАЦИИ НА САЙТЕ

 

 


  - Держи! Да держи же! Скорее!
Она подхватила мешок, летящий прямо на нее с движущегося поезда, и тут же опустила его к ногам. Он был тяжел. А еще он не был завязан, края его оказались лишь закручены, и, падая, он раскрылся. Раскрылся лишь на миг, открыв ей зеленое зарево.  Да, да, зарево, хотя она прекрасно знала, что оно подразумевает цвет красный, алый, цвет восходящего солнца… Но это море долларов словно само породило такую вспышку эмоций, такие огненные искры, что все пространство окрасилось в ярчайшие тона – на мгновение, на доли секунды…  Возможно, так бывает у бегунов на короткие дистанции, когда сотые и даже, может, тысячные доли секунды решают судьбу спортсмена и оказываются в его пользу… Хотя ее дистанция не была короткой… Но об этом потом, потом… Теперь же перед ней словно распахнулись огромные двери в другую жизнь, наполненную золотом, бриллиантами и бог знает чем еще. Ей стало страшно, но и сладко, хотя она никогда не стремилась к роскоши. Однако простой учительнице с мизерной заработной платой иногда – правда, очень, очень редко – хотелось ощутить себя владелицей дорогого особняка, которые часто показывают в телевизионных сериалах. Может, и заграничного…  Скорее всего, она бы не смогла там жить, ей бы недоставало простой тропинки к соседнему дому, улыбок соседей, знакомых, да мало ли чего еще!  Мысли оборвались – поезд прогрохотал мимо, а ее спутник успел вовремя спрыгнуть с состава. Она видела, что он упал в высокую траву. Ей вспомнилась старая известная песня про дальнюю станцию, где трава по пояс. Здесь трава была выше человеческого роста – такое оказалось лето.  Сейчас, в конце августа, она немного пожухла, но была еще крепка и сильна.  И совсем не шевелилась там, где он упал. Да что с ним?  Надо бежать, узнать!  Но куда девать этот мешок?  Не оставлять же его здесь! Хотя… Почему бы и нет? Вокруг – ни души, даже страшно…
  Она оттащила мешок подальше от железной дороги, в самую густую траву, и, не забывая все-таки оглядываться по сторонам, прислушиваться и пригибаться, отправилась к своему спутнику. К очень симпатичному ей человеку, несмотря на все, что случилось. Ведь эти деньги отняты у мошенников и бандитов… Как отняты – это уж другой разговор, она, кстати, мало что про это и знает. Удивилась, правда, когда в соседнем купе, где все четверо пассажиров дружно отмечали какое-то событие, все вдруг стихло… Перед этим ее спутник, внимательно прислушивавшийся к доносящемуся из-за стены разговору, вдруг принес  вино, а потом осторожно постучал к соседям и виновато признался, что не может пить один…  О том, что он вообще не может пить, умолчал. Как и о том, что предварительно зачем-то взбалтывал эти бутылки…   Значит, было зачем. Значит, готовился.  Значит, пригласил ее для проведения определенной операции, а не просто посмотреть Дальний Восток, как говорил. А еще все это означало главное – он знал пассажиров соседнего купе, он за ними следил… Поняв тогда, что и она теперь тоже следила за каждым его движением, он прошептал:
  - Вижу, ты поняла… Скоро мы сойдем с поезда… Соберись. Ты мне поможешь.
  Нищему собраться – только подпоясаться. Она вмиг сложила свои вещи в хитрую дорожную сумку, которая выглядела очень маленькой, поскольку складывалась в несколько раз и ее удобно было носить через плечо. Его вещи покоились в его рюкзаке, который ей тоже необходимо было забрать. Она совсем не думала о том, в какой криминал может влипнуть.  И когда минут через двадцать поезд прибыл на какую-то богом забытую станцию, он попросил ее сойти и двигаться вслед уходящему составу. Она так и сделала. Слава богу, там была тропа. И слава богу, что они ехали во втором вагоне, далеко от станционного домика,  и вряд ли дежурная по станции поняла, что какой-то пассажир действительно сошел с поезда. Скорее всего, подумала, что кто-то вышел на минуту – просто размяться или покурить…  Потому что пассажирка тут же скрылась в высокой траве. И слава богу, что они ехали без билетов и, следовательно, не оставили у проводницы своих фамилий и прочих координат. Билетов попросту не было, а проводница согласилась их провезти до Белореченска. Но они сошли раньше… И он спрыгнул через десять-пятнадцать секунд, бросив ей сначала этот мешок…
  Она сделала уже шагов сто, а его не было… Она тихо позвала его по имени… Молчание… И вдруг она увидела, что ее серые туфли стали красными… Красной была и трава, которую она отчаянно разводила руками… Она все поняла и сделала еще несколько шагов навстречу страшной правде. Трагедии. Его и ее. Он лежал на спине, а его голова, повернутая неестественным образом, буквально извергала фонтаны крови. Глаза были неподвижны… А ведь земля была такой мягкой… Как же это случилось… Она приподняла его руку в надежде услышать пульс. Тишина.
  - Славочка, как же так… Что же мне-то теперь делать, Славочка… Ведь надо вызывать «скорую», милицию…
  И тут ей показалось, что она явственно услышала его голос:
  - Ничего не надо… Забирай все и уходи. Уходи отсюда подальше… Сохрани… Сохрани…
  Страшно разболелась голова, ломило затылок.  Она пошла назад, вновь отсчитывая шаги. Пятьдесят… Шестьдесят… Семьдесят… Почему-то ей казалось, что мешка не окажется на месте…  Но нет, он лежал там, где она его и оставила – вместе с его рюкзаком и ее хитрой дорожной сумкой. Решение пришло быстро.  Она переложила часть денег в  сумку, преобразованную до большого состояния,  остальные – в рюкзак, надела его на себя и тихо, сгибаясь под свалившейся на нее тяжестью, пошла по тропинке к станции, стараясь не упустить поворота на дорогу. На трассу, где она сможет поймать машину. Должна же тут быть какая-нибудь трасса! Вскоре дорога действительно перегородила ей путь – она шла через линию. Хорошо, что до станции оставалось еще значительное расстояние. Однако никаких машин на дороге не было. Зато после почти получасового ожидания показалась лошадь, за ней – телега, на которой вполоборота сидел мужичок веселой наружности. Она подняла руку, голосуя. Он остановил лошадь. Она попросила подвезти ее до ближайшего города, обещая заплатить.
  - Повезло тебе, девка. Садись. В пекарню еду – без хлеба деревня-то сидит, машина сломалась. А уж денег-то не надо. Так подвезу. А ты откель это идешь-то, а? С Черемискина, что ли? Али с Ченцев?
  Она прошептала что-то невнятное.
  - Ну, не хошь говорить – как хошь… К хахалю, небось, приехала, а у него другая краля… Я прав, а?
  И мужичок расхохотался.
  - А ты не печалуйся, найдешь ишо себе. Девка ты… не то чтобы видная, а хорошая, за километр видать. К таким наш брат мужеского-то полу серьезно относится… А звать-то, звать-то тебя как?
  - Веля…
  - Валя?
  - Да…
  Почему она не поправила его и не назвала своего настоящего имени? Веля. Великанида. Уж слишком оно заметное, мало ли что… Неизвестно, когда обнаружат Славу…
  - А вас-то как величать? – спросила она чисто из вежливости.
  - Кузьмич. Так и зови – Кузьмич. Все так кличут.
  - Ей стало интересно, какое же у него имя, но она не стала спрашивать, потому что вопросов у нее и так было предостаточно. Более всего – к самой себе. Что делать? Где спрятать деньги? Если те мужики в купе мертвы, в чем она не уверена, но все же… Если они мертвы, то теперь каждый сошедший с поезда – это в глазах следователей потенциальный убийца. Подозреваемый. И сейчас – да, возможно, что уже прямо сейчас ее ищут… И надо обязательно затеряться в этом городке… Хотя бы на время… Господи, какая же она дура! Ну можно ли затеряться там, где все люди хорошо знают друг друга? И новый человек обязательно вызовет подозрения… Тем более, если о происшествии объявят по радио, в газетах, а то и фоторобот преподнесут на телевидении… Решение пришло совершенно неожиданно, как и все, что с ней происходило в последние дни. Пекарня, возле которой остановился их экипаж, оказалась на самом краю городка, где вопреки всякой логике находилась автобусная станция. И именно сейчас оттуда отправлялся автобус неизвестно куда. Веля буквально перелетела в него, уселась с краешку, чтобы удобнее было разместить поклажу, купила билет прямо у водителя, который предварительно спросил, куда ей надо – до Святок или Локтажного, и отправилась в путь. На душе было отвратительно – в хорошие минуты она часто слышала хор, широкую мелодию необыкновенной красоты, печальную, но одновременно удивительно счастливую. Хор говорил ей, что все прекрасно, все правильно. Сейчас же в висках словно стучали молотки. Казалось, еще немного, и они разобьют ей голову… Худо все, худо, хуже некуда… Тем более… Господи, да она же опять едет по направлению к станции! Тихо. Спокойно. Не надо дергаться. Надо сидеть ровно и смотреть по сторонам. Никого – ни слева, ни справа. Слава богу, Славу еще не обнаружили… Когда переезжали через железную дорогу, она невольно посмотрела налево – туда, где остался лежать ее товарищ… И в ту же минуту ей показалось, что трава там заколыхалась… Господи, да неужто он жив? Жив, а она сбежала… Но тут сзади нее послышался голос старушки:
  - Господи, ветер-то какой… Хоть бы урагана не было… Хоть бы до урагана доехать-то…
  Старушка сидела одна, так же, как и Веля, и девушку неизвестно почему потянуло к ней. От ее слов стало как-то радостно – это же ветер, просто ветер…
  - А можно, я к вам сяду, а?
  - Да как же не можно-то? Садись, красавица. Ишь ты какая вся… расписная.
  - Да нет, я не крашусь!
  - Так я ведь про ногти твои, девица, говорю.  Один красный, другой нет, потом опять красный, и опять – нет. Модно это сейчас так, что ли?
  Веля взглянула на свои руки… Когда она успела испачкать их в крови? Когда проверяла, жив ли Славик…
  - Да нет, не мода это, просто лак такой… нестойкий. Стирается быстро. Китайский, верно.
  Но старушка уже спокойно смотрела в окно и рассказывала Веле, какие у них раньше тут были поля, где выращивали пшеницу, где капусту, картошку…
  - А там вон ферма была у нас… И телятник… Ничего не стало, все разорили… Коров под нож пустили… Даже стельных…
  - Стельная – это какая значит?
  - Это которая теленочка ждет…
  - Ой, да как же можно-то было…
  - Ну, девица, сейчас моя деревня… А ты-то дальше, что ли, едешь?
  - Да я… У меня несчастье… Мне бы пожить где хоть с недельку… Подумала – приеду, спрошу у людей, кто к себе на квартиру пустит…
  - Дак тебя мне сам бог послал, девица! Айда со мной! Одна живу и ты мне в эти дни ой как нужна будешь!
  Веля обрадовалась. Удача подплывала к ней бережно, осторожно, не поднимая волн… И дом у бабушки оказался на краю поселка, и сама-то бабушка, оказывается, через день-другой должна отбыть в райцентр на неделю – нянчиться с внучкой, а кур и козу ей оставить было не на кого.   
  - Только я козу доить не умею. Научите меня.
  - Да уж научу!
  И в доме все было ладно, стройно, красиво.  Домотканные половики, шторы с петухами, длинные скамейки вдоль стен, большой самодельный обеденный стол, буфет, какие Веля видела лишь в музеях…  И кровать у Вели оказалась с никелированными шишечками…
  Науку обращения с козой Веля освоила в тот же день, кормить кур она умела и раньше – бабушка в детстве заставляла, а потому старушка, которую звали ни много, ни мало – Евфалия Антоновна, отбыла на следующий же день, доверив Веле все свое хозяйство и наказав ей никому не отпирать – в поселке почти одни алкаши, денег взаймы не давать и вообще ни на какие просьбы не откликаться.  Перед ее отъездом Веля все-таки не выдержала, спросила:
  - А почему вы мне так вот сразу все доверяете? Не боитесь?
  - А потому, что я жизнь прожила и людей насквозь вижу. И в байку твою про парня, который тебя вроде бы как обманул, я не верю. Другое тут что-то. Потяжельше груз-то у тебя. Но в мыслях плохого не держишь…
  - Не держу…
  - Вот и ладно!
  Евфалия Антоновна пошла к автобусной остановке затемно, огородами, так, чтобы никто не знал о ее отъезде – дом целее будет, а то эти алкоголики на что только ни зарятся! Но кто-то, видно, углядел, подумал, что дом пустой, и ночью пытался выставить окно, однако Веля, не зажигая света, четко выкрикнула:
  - Стрелять буду, падла!
  «Падла» аж сел на землю от неожиданности, да так, не разгибаясь, и уполз, растворившись на темной дороге.
  Все. Теперь надо действовать. Спрятать груз, который давит на сердце. Закопать, чтобы
не мешал жить. Во дворе как будто специально для этого есть сарай, где держат дрова.  Но он старый, может не дожить до Велиного решения вернуть себе доллары, эту зеленую чуму, самую страшную эпидемию на планете.  Есть скотный двор, где когда-то держали корову, овец, коз, а теперь там одна Милка да десять кур с петухом.  Много хороших мест на этом скотном дворе – копай не хочу. Вот только… тревожно ей там почему-то… И в погребе такое же ощущение тревоги, хотя и там есть где спрятать груз.  Она остановилась на сарайчике – стар-то он стар, да вроде еще крепок, и лопаты там под рукой, и другой инвентарь…
  Утром Веля подоила козу, накормила кур, кошку, которая перестала, наконец, ее сторониться, оделась «под Евфалию», так, чтобы издали подумали – это она и есть, привязала козу за домом, в траве, рядом с уже убранными картофельными сотками, и отправилась в сарай.  Место выбрала в углу, где стояли ульи – когда-то здесь, видимо, держали пчел. Отодвинуть надо было лишь один. Ей пришлось повозиться – он был тяжел, зато яму выкопала довольно быстро, земля оказалась мягкой. Теперь надо было решить главное – как уберечь «зелень» от мышей. В большую жестяную банку неизвестно из-под чего, которую она нашла в кладовке, поместилась примерно половина ее клада. А остальные… Господи, да остальные надо положить в стекло!  Есть, есть в доме большие стеклянные банки!
  На следующий день к вечеру процесс уже подошел к концу и банки, удачно замурованные Велей с помощью жестяных крышек и закаточной машинки, которую она нашла на печке, обмотанные скотчем и еще бог знает чем, удачно вписались в яму и были накрыты землей и тем же тяжелым ульем. Кругом все было утоптано чуть ли не до блеска.  Замечательно, что она закатала стеклянные банки крышками, на которых было написано: «Все будет хорошо». Были крышки и с другими надписями – «Для дома, для семьи», «Приятного аппетита», но она выбрала самую оптимистичную. А на крышке жестяной банки красовался улыбающийся… медведь. Верно, банка была из-под меда. Веля проверила все, стерла землю с лопаты, вымыла сапоги, в которых работала. Дело осталось за малым – как  объяснить старушке, почему вдруг опустели Велины сумки. Но и с этим она непременно справится!  Надо только запомнить, где этот поселок, как называется станция, какой номер дома у Евфалии – словом, следует нарисовать план местности. Веля так и сделала. Просто план без всяких обозначений. Никаких крестиков, ноликов.
  Оставшиеся дни этой тревожной недели прошли спокойно – коза слушалась и доилась, куры кормились и неслись. Евфалия появилась неожиданно, утром, когда Веля на кухне заваривала чай.
  - Ищут кого-то на станции, девка! Ищут… Но ты не боись – я тебя ночью выведу. Документы-то у тебя есть?
  - Есть…
  - Вижу, порядок… Молодец.  Ой, пригнись-ка! Никак, сюда уж пришли… Ступай-ка на скотный двор, да сумки свои прихвати! Под лестницу там иди, тулупом накройся!
  В дверь застучали. Громче, чем это положено, скажем, соседям.
  - И хто это так стучит-то, а?  Хто?
  - Откройте! Участковый!
  - Так ведь я не знаю… Шумите больно сильно, а я одна тута… Боюся!
  - Да открывайте же! Ну, в окно на меня посмотрите! Вот он я. В форме.
  - Дак нонче форму-то любой может купить…
  - Глупостей не говорите!
  - И потом – чего вы стучите-то? У меня звонок вон повешен…
  - Пожалуйста. Звоню.
  Звонок был резкий, тревожный, он не звенел, а просто кричал, причем без всякого перерыва. Даже на скотном дворе, под тулупом Веле было его прекрасно слышно.
  И она проснулась. На весь дом по-хозяйски звенел будильник…


 

Статьи

Посетители

Сейчас на сайте 211 гостей и нет пользователей

Реклама

Патриот Баннер 270

Библиотека

Библиотека Патриот - партнер Издательства ПОДВИГ