Владимир ЕВДОКИМОВ

 

ЩЕЛБАН от ГАГАРИНА

Отрывок из повести "БУЛГАНИНСКОЕ ОЗЕРО" 

ПРЕДЛОЖЕН АВТОРОМ ДЛЯ ПУБЛИКАЦИИ НА САЙТЕ         

Сам собой образовался вокруг деда дружный полукруг, вроде бы даже экскурсантов, и он, довольно улыбаясь, хитро и уверенно их оглядывал – как будто так и надо, как будто именно таким образом и должны происходить теперь события. Никто и задуматься не успел, и Лесик не успел, только чуть удивился, самую малость, да и то потому, что вел-то себя дед как начальник, а видом своим показывал, что никакой он не начальник. Он совсем другой. Он – главнее начальника.
– Вот там был поселок. Обыкновенный – деревянные бараки, сараи и все такое, – начал дед. – И я там жил. И было мне тогда одиннадцать лет. А сейчас седьмой десяток. Угу? Давно, в общем. И пошли мы как-то по осени за орехами. Орешники тут были неплохие, вон там, по краю леса, где озеро. Сейчас их называют почему-то фундуком, а раньше просто говорили – лещина. Компания собралась веселая – старшие, младшие, в общем, поселковые. А главным был у нас Тема, весной в армию готовился. Тогда в армию с девятнадцати лет призывали. На три года. И мы его слушались. Вот сходили, орехов набрали, они молочные еще, возвращаемся.
Перейдя к другому проему, ярко освещенному солнцем, дед уверенно показал рукой в сторону фиолетовой церкви и пояснил:
– Вышли мы к шоссе примерно там, возле церкви, и сразу видим – автобус стоит. Вы таких уже не застали – небольшой, ГАЗ, с одной дверцей, ее еще водитель открывал, там хитрый рычаг такой был. А возле него несколько офицеров. Без фуражек, по-простому. Молодые совсем, все больше лейтенанты, наверное, а погон не видно – кителя с погонами у них в автобусе. А на брюках по шву синяя полоска – летчики. И они брали там у бабки яблоки. Бабка довольна – все денежка, и офицеры тоже: у кого сетка – те в сетку, а кто и в фуражку. И тут мы. И они нас спрашивают – чего это вы тащите? А мы им отвечаем – за орехами ходили. Ну, понятно, что говорят дальше – отсыпь, мол, орешков! И я одному отсыпал – ну, немножко он взял, так, на пробу. И вот он орех разгрыз, а сам мне и говорит, ну, то есть заметил, с каким я уважением на его форму-то смотрю, мол, что, парень, вырастешь – тоже летчиком хочешь быть? А я ему честно отвечаю – нет!
Прикрывая глаза от солнца ладонями, слушали деда внимательно – ведь это когда было? Это же в прошлом веке, да не в конце, а в середине!
– Ну, дед, ты неправ, – прямо обрадовался почему-то Гланя, – надо было подкатиться, типа, я тоже летчиком хочу, небо снится…
– Зачем? – поразился дед, даже вытянул бантиком губы, а потом вопрошающе улыбнулся.
– Чудак – он бы тебе яблоко подарил!
– Да он и так подарил…
– Так, Гланя, не выделывайся, – сказал Питон. – дай послушать.
А Лесик и сам чуть рот не раскрыл, чтобы Гланю остановить, только Питон оказался быстрее, и кто он такой, Питон, Лесик именно в этот момент и подумал. Вид-то получался обыкновенный – среднего роста, плотный, волосы русые, во все стороны торчат, глаза светлые, может, чуть навыкате, слегка скуластый – ну, в общем, такой же, как и сам Лесик. Только Лесик чуть выше, волосы светлее, и нос прямой. Да, у Питона нос с горбинкой, а у Лесика прямой. И что? Ничего особенного. И Питон вроде здоровее. А только что-то еще было в нем, что-то знакомое, вроде бы свое, а что? И голос показался знакомым, хотя Лесик его слышал уже больше недели, но сейчас, вот именно сейчас, пожалуйста, что-то понятное, как будто… Ну да, обратил внимание на Питона именно потому, что тот сказал то же, что сам Лесик хотел сказать.
– Да уж и оттопыриться чуток нельзя… – нарочито обидчиво протянул Гланя, двинул вперед нижнюю челюсть и разрешил. – Давай, дед, говори, а я молчу как рыба. А почему ты летчиком не хотел быть? Летчик по небу летает, много денег получает…
– Заткнись! – тихо сказал Дронт, повернулся к деду и как бы разрешил ему продолжить. – И что тогда?
– А тогда он обиделся и дал мне щелбан!
И дед опять согнул в локте левую руку, ввернул куда-то бурав и показал, как ему летчик дал щелбан – средним пальцем дал. Обыкновенный щелбан. Показал и радостно засмеялся.
– И что? – спросил Брикет.
Он напряженно слушал, молчал, морщился и наконец спросил, и Лесик улыбнулся. И все улыбнулись.
– Чувствительно дал, – пояснил дед. – А сам как будто возмутился, дескать – как это, мол, так, летчиком не хочет быть! Странное какое дело! Смеется, конечно. Вообще, симпатичный, зубы блестят. А я тогда ему отвечаю, хотя мне и обидно, конечно, с ним разговаривать за его щелбан ни за что, и говорю ему, назло говорю, что, мол, хочу быть танкистом! Чего это я так сказал? Сам не знаю. И лоб ладонью-то тру – щелбан он мне дал по-честному. И он тогда совсем расхохотался, по плечу меня похлопал, и так, как будто согласился, как будто я его убедил, что, мол, танкистом тоже ничего, почти, мол, так же здорово, как летчиком, на равных как будто мы, дал мне яблоко и говорит – ну, ничего, танкистом тоже можно. Давай, мол, паренек, действуй!
– И что? – вновь удивился Брикет и наморщил лоб.
– Ты погоди, – не выдержал Лесик, – ты дай дослушать!
– А что? – Брикет все равно не понял, а видно было, что очень хотел.
– Дед, ты дальше рассказывай!
Это Дронт сказал, и Лесик почувствовал, что день-то в итоге ничего складывается, солнечный, приятный, и еще к нему что-то есть. Есть – и все тут! А сам себя спрашивать «А что?» не захотел, потому что получилось бы, как у Брикета, а тот явно тупил, и подражать ему было нельзя.
– А дальше прошло полгода. Даже больше, – вздохнул дед. – Весна. И вдруг объявляют нам в школе, прямо на уроке, что летчик-космонавт Гагарин в космос полетел!
Грустно и протяжно вздохнув, дед вновь как бы вкрутил левой рукой в воздух бурав и мечтательно завершил:
– Такого, друзья мои, больше не будет. Ни-ког-да! И не надейтесь…
И замолчал дед, и будто уплыл куда-то туда, где всегда хорошо и радостно, туда, наверное, где ему было одиннадцать лет и где однажды объявили о полете Гагарина.
– Копец, – возмутился Гланя.
– И случился бенц! – подхватил Буратос. – Гагарин в космос полетел, а мы-то и не знали!
– А дальше? – Лесик не выдержал. – Дальше, дед. Полетел, ну и…
– А тогда начался праздник души, – дед как будто очнулся. – Телевизоров-то почти не было, зато газеты закупали пачками, а там везде Гагарин! Гагарин в скафандре, Гагарин дома, с дочками, в библиотеке, на берегу речки, на спортплощадке… И вижу я, ребята, и не верю, а получается! Получается, что этот Гагарин как раз и есть тот самый лейтенант, которого я угощал орехами, и который дал мне яблоко. И щелбан отвесил! Конечно, я сразу всем рассказал, похвастал, пальцем в лоб тыкал, головой вертел, для убедительности чтоб, но мне никто не верил: понятное дело – мало ли желающих примазаться? Угу. Я – к ребятам, с которыми ходили за орехами. К Теме, он подтвердил. Ну, Тема-то уже серьезным человеком считался, ему поверили. Поверили и повалили к нам в барак – на меня смотреть и на мой лоб любоваться! Гагарин далеко, а я – вот он! Здесь! Замучился пересказывать, а неудобно же – людям интересно, вот, я виду не показываю и объясняю по нескольку раз в день – как, куда и с какой силой дал мне Гагарин щелбан. Сам Гагарин щелбан дал – это же вам не хухры-мухры! Да и не сейчас – сейчас-то, после полета, любой рад ему лоб подставить, а тогда, когда еще никто про Гагарина не знал и не думал даже, что человек через полгода в космос полетит, да не просто полетит, а именно вот этот самый, который на Щелковском шоссе у бабки яблоки покупал! Вот ведь когда он меня отметил своим щелбаном! А когда узнавали, что я сначала Гагарина орехами угостил, то все меня очень за это дело хвалили, потому что поступил я правильно, именно так и надо поступать, если хочешь быть воспитанным и культурным человеком!
Подчеркнуто важно и чрезвычайно гордо посмотрел вокруг себя дед, каждому в глаза заглянул, и как-то забавно это получилось, хотя и непонятно – то ли смешно, а то ли насмешливо, но только Гланя сказал: «Ха!..» и рот закрыл, потому что никто как раз не только смеяться не стал, а наоборот, серьезно, да-да, серьезно, уставились все на деда, а именно: на его круглый лоб – высокий от больших залысин, выпуклый, двумя заметными как бы лепешечками, разделенными широким желобком, с резкими морщинами, да только они разгладились, и совсем молодой у деда оказался лоб, блестящий. И улыбка получилась детская, радостная, и нос-сливка даже вверх загнулся.
А дед вздохнул и добавил:
– И еще хвастался, что, мол, ловко ему ответил, что он меня спросил – летчиком хочешь быть? А я ему – нет, танкистом! Будто я тоже что-то понимаю в жизни и уже выбрал верный путь! И это тоже мужики одобряли. Что такой, вот, я самостоятельный. Угу.
– Дед, – спросил Буратос, – а ты не врешь?
Дед отвечать не стал. Приподнял чуть голову, как бы подставляя ее воздуху, улыбнулся и сощурил глаза. Больше никто говорить не торопился.
Намолчавшись, Мохор, наконец, спросил. Все время молчал, а тут вдруг спросил:
– Слышь, дед, а что это ты вдруг рассказал? Прикинь, пацаны, при чем тут Гагарин?
– А вы, друзья мои, смотрите вперед – что там?
Впереди сияло летней зеленью чистое поле, а за ним начинался лес, в котором угадывались какие-то строения, справа блестело озеро, а за ним вновь тянулся лес. И направо, направо – все был лес: густо-зеленый, сосновый, и тянул оттуда ветерок или не тянул, а к запаху пыльного цемента и краски на четырнадцатом этаже прибавлялся и легкий запах сухой хвои.
– Это не озеро, это пруд, – сказал дед, – но называется Булганинское озеро. В честь Булганина. Кто он – вам знать ни к чему. Просто – важный человек. И он здесь жил на государственной даче. Там она, впереди. Ограда вдоль правого берега идет, потом от озера заворачивает. Дом стоит как раз рядом с фундаментом охотничьего дворца Меншикова, соратника Петра Первого, про которого я вам уже сказал. Царя Петра, я думаю, вы знаете. А охотничий дворец Меншикова стоял рядом с фундаментом охотничьего дворца царя Алексея Михайловича, отца Петра Первого. И, видимо, маленький Петр тоже здесь бывал, плавать учился. Там, в лесочке, даже пруд копаный сохранился. Он вытянутый в длину, окружен валом. Высох, конечно, давно. И зарос. Ну, это неважно. А важно то, что в тысяча девятьсот сорок шестом году привезли сюда пленных немцев, и они построили двухэтажную дачу. Государственную. Построили в виде немецкого охотничьего домика. И Гагарин в ней бывал! Угу?

 

Повесть Владимира ЕВДОКИМОВА «БУЛГАНИНСКОЕ ОЗЕРО»

и послесловие Сергея ШУЛАКОВА "Сначала деньги, потом человек"

опубликованы в первом номере журнала «ПОДВИГ» за 2015 год