Рекс СТАУТ

 

 

 

 

ГОРЬКИЙ КОНЕЦ
Отрывок из повести
Перевод с английского Александра САНИНА

На сей раз мне хотелось лично выполнить просьбу Вулфа и самому доставить ему Филиппа.
Дверь в его квартиру была нараспашку, Филипп поджидал меня, стоя в проеме. Я с первого же взгляда убедился, что описание Эми точно соответствовало оригиналу, а вот он явно не ожидал увидеть перед собой именно меня.
– Что вам нужно? – буркнул он.
Я ухмыльнулся.
– Мне нужны вы, приятель. Я уже битых пять часов околачиваюсь тут в ожидании.
– Вы из полиции?
– Нет. Моя фамилия Гудвин. Я...
Надо же, этот болван попытался захлопнуть дверь перед моим носом. Я успел выставить ногу, а потом проскользнул внутрь.
– Убирайся вон! – заорал он.
– О Господи, – вздохнул я, – вы же даже не спросили, зачем я здесь. Откуда вы знаете, что я не Санта-Клаус? Давайте зайдем и потолкуем по душам...
Пожалуй, я утратил бдительность, гибкие жилистые пальцы с силой впились мне в шею. Я мигом смекнул – шутки в сторону. Ухватил его за запястья, но тщетно – Филипп впился в меня, как пиявка.
Я резко пригнулся, дернулся и вырвался из захвата, однако противник больно оцарапал мне щеку. Мне не по душе колотить слабаков, но я не люблю, когда меня царапают. Оттолкнув его левой рукой, я залепил увесистую оплеуху правой. Незадачливый кузен Эми пошатнулся, но наткнулся на стену и устоял на ногах.
– Прекрати! – приказал я. – Я не хочу...
Он козлом скакнул вперед и лягнул меня! Я ударил его еще разок, сильнее, чем намеревался.
Бедняга сложился пополам и упал, словно подрубленный.
Я убедился, что Филипп не притворяется, и решил пока осмотреть квартиру. Единственная причина столь нелюбезного приема заключалась, по моему мнению, в том, что в квартире находился кто-то, кому быть здесь не следовало.
Но я ошибся. Ни в спальне, ни в кухне, ни в ванной не было ни души. Я заглянул под кровать, обследовал стенной шкаф и еще раз взглянул на негостеприимного хозяина. Он по-прежнему был в отключке. Я не надеялся, что мне удастся убедить его сопровождать меня к Вулфу, поэтому решил доставить его силой.
Поскольку рост Филиппа не позволял соорудить из него сверток в тесной, как спичечный коробок, прихожей, я отволок его в кухню. Стянул руки и ноги бельевой веревкой, обнаруженной в кухонном ящике, заклеил пасть пластырем из аптечки в ванной и с удовлетворением убедился, что, придя в себя, жертва сможет меня слушать, не будучи в состоянии ни укусить, ни лягнуть, ни поцарапать. Я накладывал третью полоску пластыря на его рот, когда раздался звонок. Звонили настойчиво.
Вот, значит, где собака зарыта. Филипп ждал гостей.
Я отыскал на стене кнопку, открывавшую дверь в подъезд, несколько раз нажал на нее, закрыл кухонную дверь и вышел в прихожую.
С лестницы доносились звуки неуверенно приближающихся шагов. Я решил, что это женщина, и не ошибся. Выйдя на лестничную клетку, она нерешительно оглянулась. Такого экземпляра в моей коллекции еще не было. Лет пятьдесят или чуть больше, стройная, холеная, на плечах норковое манто.
– Добрый вечер, – вежливо поздоровался я.
Она спросила, немного испуганно: – Вы... Вы Филипп Тингли?
Я кивнул.
– Не узнаете?
Похоже, я попал пальцем в небо.
– А как я могла вас узнать? – резко спросила она.
– Не знаю, – ухмыльнулся я. – Может, по моей статуе в Центральном парке. Входите.
Незнакомка повела плечами, словно готовясь дать мне отпор, и вошла. Я кивком указал ей на спальню-гостиную и запер дверь. Не понимая, в чем дело, все же отважился на выстрел в темноте.
– Позвольте вашу шубку, – предложил галантно. – Это кресло, не столь шикарное, как те, к каким вы привыкли, но других у меня нет.
Женщина брезгливо отшатнулась от меня и нервно обвела глазами комнату. Уселась на самый краешек кресла и устремила взор на меня. Я никогда не считал себя красавцем – но, с другой стороны, я не жаба, поэтому выражение ее лица меня неприятно задело.
– Похоже, – рискнул я высказать свою обиду, – что-то в моей наружности вам пришлось не по вкусу.
Она презрительно фыркнула.
– Я же сказала вам по телефону, что никогда не была сентиментальна.
– Я тоже, – кивнул я.
– Еще бы. – Доносись ее голос с крыши, он висел бы в виде сосульки. – С вашей-то наследственностью. Ни ваш отец, ни я сентиментальностью не страдали. Кстати, по словам моего брата, вы отъявленный мерзавец. Он также уверяет, что вы трус и обманщик, но в это, учитывая ваше происхождение, я не верю. Сказать по чести, я уверена, что брат ошибается. – Она говорила отрывисто, словно выплевывая слова. – Вот почему я пришла. Он думает, что вы согласитесь на его предложение, но мне так не кажется. Я бы не согласилась, а в ваших жилах – наполовину моя кровь.
Я вертелся, как уж на сковородке, пытаясь придумать план действий. Проще всего, пожалуй, сыграть отъявленного мерзавца. Я скорчил свирепую гримасу.
– Значит, он считает меня трусом? – Я выдавил из себя недобрый смешок. – И надеется, что я приму его предложение? Нет уж, дудки! Не на такого напал!
– Сколько вы возьмете?
– Не уступлю ни цента!
– Ну и глупо, – резко сказала она. – Наивно рассчитывать, что мой брат так легко расстанется с миллионом долларов.
– Выложит как миленький.
– Нет. Он не согласится. – Женщина заерзала в кресле, мне даже показалось, что она упадет. – Все мужчины – глупцы, – с горечью произнесла она. – Нет, я не отрицаю, что у вас есть определенное право, но требовать такую сумму... просто нелепо. То, что предлагает мой брат, тоже смехотворно. Жаль, что у меня нет собственных средств. Вы оба просто упрямые ослы. Но на сей раз придется пойти на взаимные уступки; деваться все равно некуда.
Отъявленный мерзавец гаденько ухмыльнулся и процедил:
– Он дешевый упрямец и трепло. Для достижения компромисса нужно согласие обеих сторон.
Она открыла было рот, но тут же снова сомкнула губы.
– Вот видите, – язвительно хмыкнул я. – Похоже, вы тоже сели в лужу. На что вы рассчитывали? Думали сбить цену, чтобы разницу положить в карман? Что ж, давайте поедем к нему вместе. Посмотрим, чья возьмет. Поехали.
– Как, прямо сейчас? – испуганно встрепенулась она.
Она упиралась. Пыталась возражать. Но я был непреклонен как скала. Когда я уже облачился в пальто, она по-прежнему продолжала сидеть, кусая губы. Потом решительно встала и зашагала к двери.
Когда мы вышли на улицу, перед подъездом стояла только моя машина; дамочка, должно быть, прикатила на такси. Вряд ли у Филиппа Тингли был собственный автомобиль, поэтому, дойдя до угла, он должен остановить такси. Женщина забилась в самый угол; я, решив оставаться Филиппом до конца, демонстративно уселся в противоположный, успев услышать адрес – Семидесятые улицы, чуть восточнее Пятой авеню. Во время езды все молчали.
Она позволила «Филиппу» расплатиться с водителем, что показалось мне верхом жмотства. Перед внушительной резной дверью она остановилась, выжидательно глядя на меня, так что пришлось нажать на ручку и распахнуть дверь. Женщина прошла вперед. Я шел за ней по пятам. Швейцар в ливрее закрыл за нами дверь.
Дамочка увяла и съежилась буквально у меня на глазах. В лице – ни кровинки. Чувствовалось, что незнакомка страшно напугана. Она спросила слугу:
– Мистер Джадд наверху?
– Да, мисс Джадд.
Мы прошли в огромную комнату с камином, заставленную книгами. В одном из кресел сидел субъект, которого я терпеть не мог. Когда мы вошли, он повернул голову.
– Гатри, – сдавленно сказала мисс Джадд, – я подумала, что лучше...
Увидев, как сверкнули его глаза, она прикусила язык. Такой залп уложил бы и носорога.Он обратился к сестре:
– Откуда взялся этот тип?
– О, это долгая история, – вмешался я. - Она зашла домой к Филиппу Тингли, застала в квартире меня и решила, что я это он. – Я небрежно махнул рукой. – Перепутала. С кем не бывает?
– Она решила... – Джадд лишился дара речи. Его сестра смотрела на меня чрезвычайно удивленно.
Джадд опомнился первым.
– Пошла вон! – завопил он, брызжа слюной от бешенства. – Дура стоеросовая!
Она понурилась и ушла как побитая собака.
Дождавшись, пока закроется дверь, я произнес:
– Мы с ней имели долгий разговор по душам. Занятное складывается положеньице. Теперь, пожалуй, я передам вам то приглашение, ради которого пришел вчера. Мы с вами едем на Тридцать пятую улицу, чтобы побеседовать с Ниро Вулфом.
– Прежде я хочу поговорить с вами, – процедил он. – Сядьте.
- Нет уж, увольте. К тому же вы мне не нравитесь. Если станете вилять и упираться, то, клянусь честью, я заложу вас самой бульварной газетенке. – Я указал на дверь. – Выход здесь...

 

Повесть Рекса СТАУТА «ГОРЬКИЙ КОНЕЦ» опубликована
в майском выпуске журнала «Детективы «СМ» за 2015 год