• Издания компании ПОДВИГ

    НАШИ ИЗДАНИЯ

     

    1. Журнал "Подвиг" - героика и приключения

    2. Серия "Детективы СМ" - отечественный и зарубежный детектив

    3. "Кентавр" - исторический бестселлер.

        
  • Кентавр

    КЕНТАВР

    иcторический бестселлер

     

    Исторический бестселлер.» 6 выпусков в год

    (по два автора в выпуске). Новинки исторической

    беллетристики (отечественной и зарубежной),

    а также публикации популярных исторических

    романистов русской эмиграции (впервые в России)..

  • Серия Детективы СМ

    СЕРИЯ "Детективы СМ"

     

    Лучшие образцы отечественного

    и зарубежного детектива, новинки

    знаменитых авторов и блестящие

    дебюты. Все виды детектива -

    иронический, «ментовской»,

    мистический, шпионский,

    экзотический и другие.

    Закрученная интрига и непредсказуемый финал.

     

ДЕТЕКТИВЫ СМ

ПОДВИГ

КЕНТАВР

 

Сергей ИВАНОВ

 

 

 

 

 

 

ЕЛИЗАВЕТА, КОРОЛЕВА ВИКИНГОВ
Отрывок из повести

Харальд бегом бросился вслед отступавшим язычникам. Один из дружинников Трорира Собаки, обернувшись, увидел преследовавшего его длинного мальчишку со старым, не по руке тяжелым мечом, нехорошо ухмыльнулся, и вознамерился искупить его жизнью позор собственного бегства. С этой скверной улыбкой он и отправился в Валгаллу.
Харальд, неизвестно как оказавшийся слева от него, крутанулся всем телом, пустил свой меч в скользящий горизонтальный удар по корпусу врага, и Разрубающий Жернова чуть не разорвал крепкого, взрослого воина, облаченного в рубаху толстой кожи с нашитыми внахлест железными бляхами, пополам...
Завершая движение, Харальд выдернул меч, и понял: что-то тут не так.
Шум битвы стих почти мгновенно. До начала сражения Харальд видел в небе редкие облака, день был солнечным и светлым. И вдруг вокруг юноши начал сгущаться мрак. Харальд поднял голову, и его сковал ужас: солнце пожирала какая-то тень. Необыкновенно быстро наступали сумерки, которых в это время никак не могло быть! Небо стало оранжевым, а потом темным, потянуло ночным холодом. В лесистых холмах раздался волчий вой, и разнесся по равнине, на черном небе показались звезды. Сердце Харальда зашлось от отчаяния: он мертв.
Первый же жалкий бонд убил его, раздавил, словно муравья! Все остальное продолжение битвы – потеха мертвецов в Валгалле, каждое утро сражающихся друг с другом до смерти, а потом воскресающих, чтобы пировать в чертогах Асгарда до ночи. А где же рай, о котором говорил крестивший его английский монах? Или он не заслужил рая? И никогда не увидит Элиссив…
Харальд стоял, подняв лицо к небу. И вдруг над ним засиял небольшой, тонкий, ослепительно золотящийся полумесяц. Небо стало светлеть, из мрака показались фигуры воинов, замерших с опущенными секирами и мечами. Через мгновение наступил рассвет.
В мертвой тишине послышалась торжествующая трель какой-то птахи, и первый опомнившийся воин замахнулся топором. Противник рефлекторно подставил щит, последовал удар, и битва вспыхнула с новой силой.
Минуту назад ожидавшие Рогнарёка, конца этого мира, бонды-язычники снова ощутили твердую почву под ногами. Их уже ставшее реальностью бегство, ужас перед Олавом, рассеялись, словно наваждение. Они разглядели, что ярл Даг привел не так много людей, и без команды, и без плана, повинуясь единому порыву, их толпы бросились на воинов Олава и Дага, сбивая их вместе, вновь заставляя пятиться.
Войско конунга таяло, отступая к вершине холма. Нажим стоил язычникам дорого, но они, впав в общее ожесточение, не считались с жертвами. Харальд не чувствовал отчаяния, а его сжимавшая рукоять меча рука – усталости, Разрубающий Жернова почти каждым ударом наносил врагам ужасные на вид и смертельные раны. Из забытья его вырвала сильная рука.
– Эй!
Предупредив Харальда возгласом, Вальгард из Веллы схватил его за предплечье, воин личной стражи конунга – за другое. Вдвоем они уволокли юношу за стену щитов отборных дружинников Олава. Полукольцо вокругвершины каменистого холма, противоположный пологий склон которого уходил в лес, где коноводы должны были стеречь лошадей, сжималось все плотнее.
– Спасайся, конунг! – сквозь лязг оружия крикнул окольничий Беорн.
– Позволяю спасаться тебе и тем, кто пожелает! – зычно ответил Олав.
Он раздвинул своих стражников и вышел вперед, туда, где кипела сеча. Беорн вздохнул, и шагнул за ним. Рванулся и Харальд, но его крепко держали Варгальд из Веллы и Рингвальд, сын ярла Оркнейских островов, стражник конунга, которому едва исполнилось пятнадцать.
Годами бонды-язычники трепетали перед уже одним именем Олава II, и вот он явился перед ними сам. Они готовы были бежать, однако, помимо землепашцев, в войске были и люди, усадьбы которых он сжег, а земли присвоил. Их оказалось слишком много. Мощный удар личной стражи конунга, который возглавил сам Олав, завяз. Гицура Золотые Ресницы атаковали двое, и пока он убивал их, третий язычник разрубил его голову топором. Огромный Беорн, окольничий Олава, связал боем с десяток врагов.
Но Трорир Собака с несколькими особенно обиженными Олавом ярлами пробились к королю. Оставшийся телохранитель был начеку, но один из нападавших, перед тем, как был проткнут его копьем, все же успел ударить Олава секирой по ноге, а стражника зарубили остальные. Король выронил меч и оперся на камень. В нескольких шагах толпа добивала Беорна.
Король шептал молитву, его взгляд, устремленный на врагов, был спокоен. Торир Собака без помех вонзил копье в грудь короля.
По сторонам все еще кипела схватка, но когда последние люди конунга увидели, что Олав повержен, они бросились прочь. Харальда, оглушенного скользящим ударом по голове, сначала увлекли силой, а потом он сам бежал вместе со всеми. Когда он огибал вершину холма, чтобы добраться до леса, левое плечо пронзила боль – в него угодил камень из пращи, которые, вместе со стрелами язычники посылали вслед бегущим. Перед тем как его сознание померкло, Харальд увидел мертвого Торда, знаменосца, лежащего у воткнутого меж камней древка королевского знамени. Золотой отблеск полотнища на фоне ярко-синего неба резанул глаза, и они закрылись.
Сознание вновь пробудилось от боли, и Харальд обнаружил себя висящим на плече Рингвальда; будучи старше на год, тот был нормального роста, то есть заметно ниже Харальда, и Харальдовы сапоги часто цеплялись за корни по ходу движения, а руки едва не волочились по мхам и опавшей хвое.
Но Рингвальд упорно тащил его через лес. Он, как, наверное, и Харальд, услышав перестук копыт, пытался убраться прочь от широкой лесной тропы, продираясь через кусты и подлесок, и заросли причиняли боль раненной руке Харальда.
Услышав знакомый окрик, Рингвальд обернулся. Кое-как задрав голову, Харальд разглядел всадника на вороном коне, в черном плаще, с окровавленным лицом. Потом его снова тащили сквозь заросли ежевики, но теперь уже обратно к тропе, перекинули через седло у холки, и всадник тронул коня, а молодой дружинник схватился за стремя и бежал рядом. От тряски боль стала нестерпимой, и Харальд опять провалился во тьму.
В сознание его снова привела боль. Харальда стащили с седла, и, увидев, что он пришел в себя, Рингвальд пытался утвердить его на ногах. Беглецы оказались в узкой лощине, и Вальгард почему-то стучал в покрытый мхом склон горного отрога. Если бы не отворилась дощатая дверь, Харальд ни за что не заметил бы, что перед ним человеческое жилье. Кровлю полупещеры скрывал поросший падубом дерн, дыма не было, а поляна перед дверью не была истоптана, хотя невдалеке из камней бил родник.
– Я ждала калек, – проскрипел голос из-за двери. – Мой ворон принес весть о битве…
На пороге показалась старуха с длинными седыми волосами. Ее лицо хранило следы былой красоты, глаза сверкали живым любопытством молодости.
– Привет, Сигню, подружка, – сказал скальд и рухнул у порога.
Вместо левого глаза на лице Вальгарда опухала косая рана, лицо было покрыто разводами запекшейся крови, которую Вальгард, видимо, пытался утирать, но вейла, предсказательница и целительница, о жилище которой знали очень немногие, его сразу узнала. Взгляд ее посерьезнел, и она, принижая молодой звонкий голос, произнесла:
– Заносите его скорее! Да не за руки, дурни! Слепые вы, что ли? У него разрублена лопатка. Берите за спину и под колени!
Харальд, пошатываясь, пытался ухватить скальда правой рукой за рукав рубашки, но старуха, кинув на него внимательный взгляд, с неожиданной силой сама взялась за плащ Вальгарда у плечей, Рингвальд ухватил длинный край плаща у колен, и они внесли скальда в землянку. Следом поплелся и Харальд.
Обиталище вейлы оказалось просторным. У дальней стены находилось подобие земляной печи, в которую врос железный котел, в каменном своде зияла дыра, уводившая дым неизвестно куда в толщу горы. По стенам громоздились корзины и горшки, на балках висели пучки трав, непонятно как скрепленные скелетики летучих мышей, при дуновении размахивающие пальцами крыльев, хвосты бурундуков. Просторное возвышение, заваленное старыми шерстяными и меховыми одеялами, служило Сигню кроватью. На нее они с Рингвальдом взвалили скальда.
Обессиленный Рингвальд уселся у его изголовья, а Харальд – у дверной притолоки. Все трое имели вид мертвецов. Только старая Сигню, затворив дверь, раздувала огонь под котлом, сыпала в воду какие-то порошки, и вскоре темная землянка озарилась золотистым сиянием и наполнилась запахами хвои, моря, меда, парившими над котлом.
Вейла бормотала что-то, поводя руками над котлом и хвостиком какого-то животного, и края ее плаща дорогой синей шерсти, от ворота, скрепленного двумя парами ремешков на тонкой работы пряжках, сверкали самоцветными камешками до самого подола.
Потом она растирала мази в глиняных плошках, и от недавно собранных растений шел живительный и сонный аромат. Сигню велела Рингвальду удерживать скальда в сидячем положении, окурила лицо того тлеющим пучком травы с сохранившими синий цвет засохшими цветками, сняла со скальда куртку и рубашку, обработала рану на спине душистым составом. Накрепко припеленала согнутую руку к груди и к поврежденной спине широкими полосами чистой ткани. Коротким серебряным ножиком она раздвинула рану на лице Вальгарда, собрала в посудину его вытекший глаз, ловко обрезала кровяную ниточку, тянувшуюся к глазнице, и наложила повязку.
Когда Рингвальд уложил скальда, она засмотрелась на золотое ожерелье на его шее. Пластинки ожерелья изображали морских зверей.
– Красивая вещица. Подари мне ее, мальчик! – ее голос сделался вдруг старчески сварливым, а взор – тусклым.
– Убери свою куриную лапу, ведьма! Не то лишишься ее! – грубо ответил юный дружинник, одной рукой прижав к груди украшение, а другой хватаясь за меч.
– Отдай ей, Рингвальд, – едва слышно проговорил Харальд.
– Ты брат конунга, но еще не конунг, – бормотал Рингвальд, словно помимо своей воли отстегивая ожерелье. – Его подарил мне отец, – с горечью закончил он и протянул золото вейле.
– Славная, редкая вещица, – продребезжала старуха, приняв ожерелье в пригоршню. Ее колеблющаяся тень вдруг поползла по кривой стене, Сигню выпрямилась, и на них глянула светловолосая, ясноглазая красавица в одеянии глубокого небесно-голубого цвета, на котором сияли звезды.
– Ты, юноша, – она простерла руку в сторону Харальда, – достигнешь многого, получишь большую власть, и помешать тебе могут лишь твои собственные гордость и упрямство. Ты, – дева указала на Рингвальда, – повидаешь такие страны, о которых даже не знаешь, обретешь богатство и вернешься домой, на свои камни среди моря, если будешь держаться его, – снова жест в сторону Харальда. – Не мешкая, идите в Швецию, в город Сигтуна, там стоит корабль купца Хрольва, он зашел из Норвегии и путь его лежит в Гардарику.
– Не того ли Хрольва, у которого отнял корабль брат мой Олав? – превозмогая боль, спросил Харальд.
– Отнял, но потом отдал с великой наградой. Если хочешь спастись, послушайся моих слов… А я пошлю вам попутный ветер…
Статная женщина начала меняться, снова превращаясь в старуху. Голос ее опять стал скрипучим:
– Скальда оставь здесь, и не бойся за него, он мой старый приятель… – Она лукаво усмехнулась и подошла к Харальду: – А теперь дай, я посмотрю твою руку… Ничего, только сломана кость. Кости у тебя молодые, срастется быстро.
Знахарка помогла Харальду стянуть куртку, смазала плечо мазью с запахом дикой мяты, наложила повязку, и боль быстро утихла. Ловко выхватив из дровяной поленницы две ровные и легкие сосновые лучины, старуха приложила их к руке Харальда и примотала лентой прочной ткани.
– Деревяшки снимешь, когда луна пойдет на убыль – сейчас она прибавляется.
Напоив молодых ярлов отваром, старуха почти шепотом проговорила:
– До утра отдыхайте. Здесь вас никто не потревожит.
Пар над котлом вспыхнул голубоватым сиянием с блестками, огонь в очаге стал угасать, и в жилище вейлы воцарилась тьма.
После рассвета, подкрепившись молоком и лепешками с медом, Харальд и Рингвальд отправились в путь. Вейла уложила в седельный торок лепешек на три дня и берестяной туесок с мазью для Харальда – если вернется боль.
– Благодарю тебя, почтенная женщина, за помощь, которой я не забуду, – сказал ей Харальд, когда Рингвальд помог ему сесть в седло. Старуха махнула полупрозрачной рукой, но глаза ее сверкнули синим светом, а на лице появилась улыбка. Рингвальд повел Вальгардова вороного под уздцы, и они скоро вышли на укромную тропку. Рингвальд знал, как добраться до озера Маларен, на котором стоял молодой купеческий город Сигтуна.
Через несколько часов пути они перешли небольшой лесной ручей, за которым начинались владения шведских конунгов.

 

Повесть Сергея ИВАНОВА «ЕЛИЗАВЕТА, КОРОЛЕВА ВИКИНГОВ»

и послесловие "ПОСЛЕДНИЙ ВИКИНГ и ВАРЯЖСКИЙ ВОПРОС"
опубликованы в журнале «КЕНТАВР» №2-2016г. (выходит в мае)

 

Статьи

Посетители

Сейчас на сайте 276 гостей и нет пользователей

Реклама

Библиотека

Библиотека Патриот - партнер Издательства ПОДВИГ