ДЕТЕКТИВЫ СМ

ПОДВИГ

КЕНТАВР

Юрий БЛИНОВ «Ящик Пандоры».Отрывок из главы «КОЗУЛЯ».
 
 Двинуть-то парни двинули и, хотя теоретически представляли, что будет трудно, но на деле оказалось не то что трудно, а дьявольски невозможно. Тайга летом, тем более гористая тайга – это что-то из рук вон! Куда там дебри Амазонки – детский лепет! Комар, слепень, а к вечеру мошка – полчища этих гнусных тварей просто не давали идти, забивали рот, поедом ели. Спасала «Дэта» – противокомариная мазь и деготь, который прихватили, по совету проводника. Смешивали их вместе, обмазывали руки, лица, лодыжки, и только тогда относительно жили и помаленьку двигались. Если бы не эта убийственная смесь, не одолеть бы, как пить дать, им спуска. Это одно, а пади, обвалы, пропасти, водотоки, которые то и дело и всегда неожиданно появлялись на пути, преодолевать которые нужен был опыт, а у них всего-то одно восхождение Алексея, и то в составе отряда опытных альпинистов. Все надо было осваивать заново, выполнять самим, без подсказки, один неверный шаг – и полетел в пропасть, угодил в каменистый обвал, попал в бурный водоток. Чего хуже: сбился с пути, а значит, возвращайся, ищи проклятые зарубки, которые со временем почернели, затянулись смолой. Парни, стараясь выполнить график, шли строго по маршруту, не отвлекаясь на различные загадочные объекты: пещеры, озера с соленой водой, другие находки, которые так и хотелось исследовать, хотя бы осмотреть, мимолетом глянуть. Шли поначалу успешно, чуть-чуть отставая от графика, пока река, о которой их предупреждали, не встала на пути.
 Переправиться через нее не было никакой возможности. Что делать? Сидя на берегу, так и эдак прикидывали они и не видели выхода. Перейти вброд?!. Проводник, кстати, говорил им, что реку можно перейти, но только в засушливое лето, и даже указывал, где искать брод. Беда, что лето было не то что дождливое, но и не солнечное, о броде можно было и не мечтать. Вода в реке везде, где они не замеряли, была выше роста человека, а уж бурная и в камнях – спасу нет! Сделать плот?! Попробовать перебраться на нем на другой берег – так течение сумасшедшее, унесет к черту на кулички или, еще не слаще, разобьет о скалы. Безвыходных положений, известно, не бывает, бывают безынициативные люди, ребята знали это и не останавливались, искали. Лазили, шарили по берегу реки и в ту, и в другую сторону и нашли место, где речку с двух сторон поджимали скалы. Расстояние между ними оказалось настолько узким, что можно было с одной на другую сторону перебросить и зацепить трос с кошкой. Заякорить его было к тому же за что – на скале (везет же упорным!) росло дерево с корнями наружу.
Пришлось мужикам изрядно попотеть, пока зацепили кошку за его корни. Натянули веревку, закрепили свой конец, перебросали на ту сторону посильный скарб, остальное Алексей уложил в рюкзак и, как самый  тренированный, первым пошел на штурм препятствия. Зацепился за трос и, перебирая руками, завис над пропастью, довольно быстро достиг противоположной скалы и застрял – выбраться-то на берег никак не может. Попытался за счет рук, да рюкзак тяжел, назад тянет, и ноги не помощницы, зацепиться ими не за что – скала, как стекло, гладкая, и корни по ней плотно стелются. Акробатом надо быть, чтобы вылезти. Ему и пришлось стать им – спорт помог. Выполнил он подъем переворотом, нашел щель, просунул ногу между корнем и скалой и, подсобляя руками, выбрался. Вылез, отдышался, дал отмашку Женьке, тот смело спустился на трос. Женьке легче, во-первых, он без рюкзака, во-вторых, по опробованному пути. Поначалу и у него все успешно шло, до середины быстро добрался, а дальше то ли сил не хватило, то ли голова закружилась, опыта-то нет, сорвался Олег и полетел в реку. Поток подхватил его и понес вниз по течению, кружа и швыряя, как щепку.
 – Держись, друг! Моей стороны держись! – успел крикнуть Алексей, а сам немедля пустился в погоню. Долго, без отдыха шел по течению, тщательно осматривая берега, скалы, пороги, неизвестно как, преодолевая преграды. Ближе к вечеру спустился в долину и стал, уже мало на что надеясь, метр за метром обследовать ее. И уж совсем к ночи старания его оправдались – высмотрел друга. В рубашке друг родился, прибило Женьку, изрядно побитого, бесчувственного к берегу. Алексей вытащил его на сушу и при помощи искусственного дыхания, спирта привел в чувство. Несколько дней с ним провозился, выхаживая, отпаивая различными отварами, в которых знал толк, отогревая и откармливая в ущерб себе заканчивающимися продуктами. Выходил-таки, к концу недели они встали на положенный маршрут и опять потопали к намеченной цели. Через два дня продуктовые запасы кончились, перешли на подножный корм. Стали охотиться, но, как назло, ни птицы, ни зверя, как будто все вымерли, а может, оттого, что сами к тому времени вымотались. Ни удочек, ни других снастей, понадеясь на ружья, не взяли. А зря, рыбы в реке было валом, но как поймать ее, чем? – в голову ничего путнего не приходило.
 Слава богу, лето на дворе, в лесу грибы, ягоды, травы, но все равно питались впроголодь – ясное дело, ни хлеба, ни мяса, ни других продуктов. Отощали страшно, а тут еще медведь начал преследовать. Зашли как-то в малинник, силы подкрепить и почти лоб в лоб с ним столкнулись. Косолапый, тоже большой любитель ягодой сладкой полакомиться, малину-то как раз и обсасывал, увидел непрошеных гостей в своей вотчине и заревел, дыхнув гнилостно, угрожающе бросив на парней свирепый, с желтизной взгляд. Алексей впереди шел, замер в ознобе ни жив ни мертв, что делать, не знает. Из карабина зверя приласкать? – так с плеча скинуть не успеешь, назад отпрыгнуть и деру дать, так убегающего зверь преследует. Да и как убегать, ослабли же в конец, сил не осталось. Спроси его, он сам не знает как, может, интуитивно, но тоже открыл рот, да как заорет на весь лес.
Медведь не ожидал такого, привык, что ему дорогу уступают – хозяин, как-никак, а тут!... Бросил исподлобья взгляд на Алексея и прыжком в сторону, ломанулся в кусты, и след простыл. Убежать-то убежал, но не совсем, начал по пятам за ребятами ходить, выслеживать. И, что интересно, нападать не нападал, то ли из-за того, что с оружием был знаком, то ли потому, что еды и без того хватало, но следить – следил, вероятно, хотел из своей вотчины выжить или дождаться, когда парни сами упадут, ему бесплатно достанутся. Видеть его парни не видели, но чувствовали, что он где-то рядом, ощущали на себе его злобный, мстительный взгляд, следы опять же вокруг стана находили. Несколько раз из-за страха, а другой раз из профилактики стреляли по кустам, но бесполезно, медведь под пулю не лез, но и далеко не уходил – настырен и неглуп оказался. Пришлось им отдыхать по очереди, один спит, другой караулит.
 Наконец-то судьба смилостивилась, повезло им, причем крупно. Наткнулись на озеро, может быть, плес, может, залив, но важно, что воды в нем было даже в середке, и то по пупок. В озере, как и в реке, рыбы было прорва, даже более того. Рыбы много, а как взять ее? – опять же вопрос. Голыми руками не возьмешь, снасти рыболовные нужны. На счастье, и это главное, озеро с рекой соединял ручей такой маленький, что перешагнуть можно. Стоило только перегородить его по-умному, то есть в перегородке, в середке поставить винтярь, типа бредешка маленького с матицей, и загоняй в него рыбу косяками. Весь вопрос – где его взять? Тут Алексей и вспомнил своего деда Захария – знатного рыбака. Он зачастую ловил рыбу мордами, которые сам искусно плел из тальника или из ивы. Алексей морды сам не плел, но, будучи у старика в гостях и привязанный к нему, как нитка к иголке, неотлучно участвовал в его рыбацких делах и, естественно, видел, как дед эти мережи изготавливал. Но одно дело – видеть, другое – самому плесть.
В общем, заготовили они с Женькой ивовых прутьев и долго мучились, плели и так и этак, заходили и с одного бока, и с другого, ничего не получалось, то прутья коротки оказывались, то горловина вбок уходила, заходу рыбы в морду препятствуя. Не раз бросали это безнадежное дело, плевались, ругались, но остынув, снова, да ладом брались за него. И в конце концов, на пятой или шестой заготовке, не бог весть какая, но морда получилась. Перегородили они кольями ручей, по середке, как и положено морду свою поставили. Зашли в озеро с противоположной стороны, с обоих боков и начали ботать – гнать рыбу в ручей. И с первого же захода столько ее нагнали, что морду едва на берег вытащили. Вытряхнули и первым делом уху заварганили, где вместо картофеля употребили клубни саранки, найденной поблизости, на заливном лугу. Заправили диким луком и листьями дерева, сродни лавру, лопухами, сбегали на озеро с соленой водой, ею разбавили, сняли пробу и, сами того не ожидая, в восторге заахали, заохали – такой вкуснятины за всю жизнь не употребляли. Первый раз за долгое время наелись досыта и, блаженно улыбаясь и сладко зевая, прилегли тут же, у костра отдохнуть.
 – А куда остальную девать? – не ко времени задался вопросом Женька. – Тепло же, протухнет. Жалко терять, столько трудов.
 – Кто сказал терять? – возмутился Алексей. – Не будем терять.
 – Как это не будем? А что делать? Засолить надумал? – посмотрел с надеждой на Алексея Женька. – Чем? Не чем же, соли нет, из озерной воды, что на уху брали, много не выпаришь.
 – Не-е, солить не будем. Наоборот, будем портить. Пускай тухнет. И чем сильней воняет, тем лучше.
 – Тухнет?! У тебя что, крыша поехала? На кой она нам тухлая? Травиться ей, чтоб не мучиться? В нашем положении она, – показал Женька на рыбу, валяющуюся в траве и на глазах теряющую свежесть, – единственная поддержка сил, а ты ее портить. Зачем, что удумал?
 – Есть мыслишка. Скажи, медведь, что нас преследует, не надоел тебе? Надоел. То-то. Вот мы его и проучим. Тухлятинкой приманим, прикормим, а потом прищучим, чтоб не повадно было людей в страхе держать. Медведи тухлое больше, чем свежее, любят, на этом и сыграем.
 – Интересно, весьма! Ну-ка, как это ты мыслишь? Делись, давай.
 – Известный способ. Многие охотники настоящие – медвежатники к нему прибегают. Ты что, не слышал? Ну, ты даешь! Дело несложное. Протухшую рыбу не глубоко закапывают в яму в удобном для отстрела месте – например, на лужайке или проплешине меж деревьев. На дереве делают скрадок и на нем зверя поджидают, как заявится, тут и бьют его. Медведь, хоть и осторожный зверь, чуять будет, что ему свинью готовят, но все равно придет, запах вкуснятины-тухлятины пересилит страхи. Тут его и бери голыми руками. Условно, конечно, голыми, не руками, а пулями будем брать. Скорей всего, ночью придет, так что нам с тобой дежурить по очереди придется. Ну и что, какая разница, все равно же спим по очереди, тут только на дереве, а не на земле дежурить придется, и не спать, а смотреть в оба. Что хорошо, что ночи сейчас короткие, так что проглядеть не должны.
 – Я стрелять не буду, если бы фотографировать, тогда другое дело.
 – Как это не будешь? Хочешь все на меня свалить?
 – Просто я не могу. Слово дал, что зверей бить не буду.
 – Слово он дал! А то, что он нас преследует, по пятам ходит, того и гляди подкараулит и задерет? Это как?! Ты что, молчаливо сносить все будешь, как слабак, сам подставишься? Нате меня, ешьте. Отпор не дашь?! Что ты за мужик тогда? Слюнтяй! – задел он за живое друга.
 – Ладно, чего ты насел? Раз такой случай, придется отменить обет.
 В общем, договорились друзья, вернее, один другого убедил. Так они и сделали, притушили рыбы побольше, чтоб запах подальше распространился, рыбу свалили в яму на полянке, около елей, слегка землей присыпали, рядом на густой ели соорудили скрадок – засидку и стали ждать гостя по очереди: один на ели дежурит, другой отдыхает неподалеку, у костра.
Медведь зверь умный, осторожный, хотя и за версту учуял дразнящий запах тухлой рыбы, но на приманку сразу не набросился. Сначала все кружил около, высматривал, вынюхивал, нет ли рядом с лакомством засады? Знал, что люди те еще подлецы, на всякую пакость способны. Подойдет на безопасное расстояние – на расстояние убойного выстрела, место рядом с ямой глазками желтыми рассматривая, разнюхивая, покружит, покружит, с другого бока зайдет, прислушается, принюхается, и ничего вроде опасного не обнаружит, но все равно не рискнет с первого раза подойти. Что-то сдержит его, может, чувство самосохранения, может, животный инстинкт подскажет, что не все тут ладно.
Так целых три дня косолапый около приманки кружил, ребят мурыжил, терпение испытывал. У ребят уже надежда,что подойдет, пропала, уже думали, не свернуть ли это дело окончательно? – дорогое время-то уходило.
Посовещались меж собой, решили, последнюю ночь покараулить умника и на этом точку ставить – в конце-то концов, они не на медведя приехали охотиться, хотя он их и допек. А деревню с матриархатом должны были найти, воочию убедиться, что есть такая.
И правильно, что засидку не бросили, сделали, Алексей-то прав оказался, запах лакомства переселил страхи медведя, решился косолапый, подошел к яме, да так тихо и незаметно, что Алексей, как раз его смена была, прохлопал момент подхода. Только тогда услышал, когда зверь начал яму разгребать, урчать от возбуждения, слюни пускать, предвкушая удовольствие от поглощения захороненного лакомства. Тут-то Алексей, когда медведю ни до чего было, и всадил ему пулю меж лопаток. Попасть-то попал, но не убил, а только ранил, хотел добавить со второго ствола, но бурый прыгнул в сторону и не побежал ведь от стрелка прятаться, как ожидать следовало, а к ели кинулся, мгновенно просчитав, откуда по нему палили. Подскочил к ели, втянул носом воздух, человека на ней, наверху почувствовал и давай вверх карабкаться – порвать обидчика, изничтожить.
Алексей смотрит вниз, зверя хочет непременно увидеть, второй пулей приголубить настырного, сучки, однако, мешают, и к тому же медведь хитер в лоб не лезет, а с другой стороны скрадка карабкается, по-умному подкрадывается. Алексею ничего не оставалось, как наугад палить, ориентируясь на шорохи. А что толку-то? Не в медведя пули шли, а сучки срубали. Медведь же, хотя и ранение сдерживало его, но злоба и неуемное желание достать во что бы то ни стало негодяя сил придавало, и он все ближе и ближе к намеченной жертве подбирался. Конец бы Алексею, он уже со страха руки опустил, впал в прострацию, но на его счастье, Евгений от выстрелов проснулся, не долго думая, схватил ружье и – к ели. Снизу-то мишку, наверх вскарабкивающегося, хорошо видать, Женя прицелился и всадил ему в задницу дуплетом две разрывных. Мишка и не понял, откуда смерть пришла, лапы сами по себе перестали сучки ухватывать, ослабли, и он полетел вниз, цепляясь за сучки, плюхнулся на землю, как мешок, и у ног стрелка растянулся во весь свой исполинский рост и тут же издох.
 Ребята его и обдирать не стали: и без того еле ноги волокли, а тут еще пришлось бы шкуру зверя неподъемную нести. Заманчиво, конечно, было бы с собой в Москву забрать, перед знакомыми похвастать, но знали, что не осилят, не донесут. Вырезали только несколько кусков мяса, печени, других внутренностей в соленой воде вымочили и завялили на солнце. Внутренности сварили в соленой же воде, и, хотя дух от них медвежий противный шел, съели с превеликим удовольствием. Восстановили, словом, силы и дальше уже намного веселее и споро потопали. И не заметили, в смысле без прежней усталости, как до нужной цели дошли.
 И вышли-то сразу к тому дому, в котором жила та женщина, к которой им советовали, – к Матрене Агафьевне Михеевой. То есть к ее крайнему по деревенскому ряду жилью, которое удивило их своей крупностью, основательностью и вкусом. Дом оказался построен весьма необычно и был схож со старинными теремами, только покрупнее, поразмашистей. (Сам-то терем находился посередине, а по бокам еще двухэтажные пристройки прирублены.) И разукрашен повсеместно интересно: деревянной резьбой и приятной глазу, сочной, разноцветной краской.
 Был как раз Петров день – праздник Христов, они к праздничному столу и попали. 

Статьи

Обратная связь

Ваш Email:
Тема:
Текст:
Как называется наше издательство ?

Посетители

Сейчас на сайте 255 гостей и нет пользователей

Реклама

Библиотека

Библиотека Патриот - партнер Издательства ПОДВИГ