ДЕТЕКТИВЫ СМ

ПОДВИГ

КЕНТАВР

Ярослава СОНИНА «НИКНЕЙМ». Отрывок из повести.
Предложен автором для публикации на сайте

 

 За моим окном утро. Сырое и туманное. В соседнем сквере заливается соловей. Он, как музыкант в ресторане, рвет душу перед равнодушными слушателями, которым охота прежде всего пожрать, а искусство плетется в конце очереди. Мама ворочается в своей постели за стеной.
Там, за стеной, другой мир, другая жизнь. Короткая и печальная, полная боли и ожидания конца. Я стала бояться к ней заходить. А вдруг это заразно? Вдруг врачи специально не говорят об этой вероятности или не знают, что, если долго стоять рядом с больным, рак вцепится своими цепкими невидимыми лапками, и пиши пропало...
 На плите шипит кофе, вываливаясь темной жижей на плиту, и я матерюсь, потому что только вчера все вымыла. Выключаю газ и открываю форточку – впустить свежего воздуха. В последнюю секунду замечаю парней-ботаников. Они стали появляться регулярно, и у меня где-то внизу живота все сжалось в маленькую точку и на спине выступила испарина. Я стараюсь не думать ни о чем, стараюсь вести себя как обычно, чтобы сегодня хотя бы спокойно позавтракать, но внутри лопнуло что-то хрупкое и сломалось.
Намеренно ни на чем не задерживаю взгляд дольше, чем на пару секунд, иначе можно сойти с ума от напряжения, я, как фигуристка, скольжу взглядом по поверхности, плавно обходя ручки на шкафчиках, открытую хлебницу, в которой давно никто не хранит хлеб, микроволновку в пятнах от кетчупа и тостер с вчерашними подгоревшими тостами. На плите начинает остывать кофе. Я все еще плыву, боясь сделать резкое движение. Не дай бог, меня понесет силой собственной инерции и не смогу удержаться на ногах, так неожиданно ставших ватными.
 Налив кофе в чашку, осторожно подхожу к окну, выглядываю во двор из-за разросшегося фикуса в старом облупленном горшке. Стою, словно в засаде. Отпиваю кофе мелкими глотками и думаю, что горшок этот нужно было давно выбросить, он вот-вот треснет. Корни из-под горшка лезут – им там мало места.
 Мой дом уже не моя крепость. Это окоп. Окоп, который, по страшной случайности, оказался на линии фронта, вокруг стреляют, и есть риск получить пулю. Парни-ботаники сидят на парапете возле палисадника и как ни в чем не бывало курят. Олимпийское спокойствие.
Что-то дергает, и я иду в мамину комнату. Она спит. Я прохожу мимо, подхожу к окну и немного отодвигаю штору. Как в кино про шпионов. Вот если бы не фильм про Джеймса Бонда, для всех работа шпиона ассоциировалась бы с чем-то неприличным и иностранным. Почти как бордель. По крайней мере, я знаю, как подглядывать из окна. Видела в одном из фильмов, то ли с Шоном Коннери, то ли с Тимоти Далтоном. Хотела бы я сыграть с кем-то из них разок другой.
В памяти всплывает саундтрек «Skyfall», значит Дэниел Крэйг – лучший.
Мамино окно выходит на другую сторону. На тротуаре под окном стоит и смотрит практически мне в глаза та самая тетка. Она всматривается в наглухо закрытые окна, сжав губы в нитку. У меня чувство, что она хочет испепелить взглядом весь наш дом.
 Сказать, что меня накрыло, это ничего не сказать. Неожиданная слабость в коленках и позывы в туалет характеризуют стресс. У меня стресс. От моей, хвалёной мамой, крепкой нервной системы ничего не осталось. Легкий тремор в руках давно стал привычным даже по утрам. А если бы я курила, было бы легче переносить стресс? Этот вопрос возникает все чаще. Может, дури покурить? Решение принято. Надо только позвать Колобка. Он знает, где ее взять.
 Снова выглядываю из-за шторы, не вижу тетку и пугаюсь еще больше. Лучше бы она стояла под окном. Я бы знала, что она не идет меня убить, а просто стоит под окном.
 Через час я вспомнила, что жду Колобка с травой, а он не перезванивает для подтверждения. Наморщив лоб, попыталась вспомнить, во сколько звонила и что делала после или до звонка. Память, как чистый лист бумаги. Пила кофе, пила кофе, пила кофе… А что же еще делала? Серфинг по Сети можно не считать – его я делаю, ни от чего не отрываясь. Телевизор не смотрю. Не по убеждениям, а потому что он давно поломался, еще при маме, а чинить некому. Да и везти в мастерскую тоже некому. Так и живу.
 Телефон нашелся в сумке, где лежал со вчерашнего вечера. А ведь я так и не дозвонилась Колобку. Вчера вечером тоже пыталась связаться, но тщетно. Набираю его номер, и гундосый женский голос говорит:
 – Абонент находится вне зоны доступа…
 Этот «абонент» мог бы и позвонить. Злиться на Колобка бесполезно. С него все как с гуся вода. Даже если он по телкам шарится, все равно без толку. Он просто отвернется и… дальше три варианта: заснет, уйдет, расскажет анекдот в тему. Но как-то странно все. В это время больше всего покупателей.
 
Зашла в комнату к маме. Все тот же беспокойный буравчиковый взгляд и болезненный блеск в глазах. Ну а что я хотела? Она болела вчера и позавчера, и неделю назад. За ночь чуда не случится. Я обычный человек, ко всему могу привыкнуть, и к умирающей маме в соседней комнате тоже можно привыкнуть. Я колю ее по наитию. По крикам знаю – когда. Точнее, по их интенсивности. Процедура доведена до автоматизма.
Быть может, если бы приходила к нам патронажная сестра с холодным, закаленным в чужих бедах взглядом, и я бы бесилась от показного безразличия, искала сопереживания и всячески пыталась заговорить о своей беде со знающим человеком.
Но никто кроме Колобка к нам давно не приходит, а ему по барабану. Он – пофигист. Такое чувство, что мы всегда так жили и не было полуночных девичников мамы и шумных компаний ее институтских друзей, остающихся у нас на ночь.
Я искренне рада, что все они не нашли в себе сил приходить и видеть. Нам так легче. Мне так легче.

 

Статьи

Обратная связь

Ваш Email:
Тема:
Текст:
Как называется наше издательство ?

Посетители

Сейчас на сайте 380 гостей и нет пользователей

Реклама

Библиотека

Библиотека Патриот - партнер Издательства ПОДВИГ