Сергей ОСТАНИН

"ОДОЛЖИТЕ МАРШ-БРОСОК". Отрывок из рассказа

ПРЕДЛОЖЕН АВТОРОМ ДЛЯ ПУБЛИКАЦИИ НА САЙТЕ

Только в штабе батальона смогут прояснить ситуацию. Эта  руководящая мысль питала беспокойство и подвижность капитана Балчугова, подталкивала его к возвращению домой.
Через сутки он вышел ранним утром к горной выемке, где высадились с вертолёта. От прежнего, молодцеватого и ухоженного вида капитана не осталось и следа. Ваххабитского вида густая щетина, разодранные бушлат и брюки, на шее - двумя половинками на ремне всё тот же АК-47.
Изменилась и местность. В центре тесноватой низины красовался вертолёт Ми-8 с отяжелевшими от измороси лопастями. Вокруг него  три или четыре палатки, груда тёмно-зелёных ящиков, отчасти под брезентом, чёрные бочки. У подножия склона несколько костров. Унылость пейзажу придавало медленное движение фигур бабьего вида в дождевиках.
Балчугова, впрочем, этот обжитый военными пейзаж сильно порадовал. Военный лагерь сулил тепло, сытость, уверенность в завтрашнем дне. Молодцы, отцы-командиры, поверили в победный исход запланированной операции и подтянули сюда не менее батальона.
Капитан поздновато сообразил, что в местности с горным рельефом военные приучены брать господствующие вершины под контроль, выставляют посты и секреты, перекрывающие подходы к низине.
- Давай, чех, грабли к небу и топай вниз, не оборачиваясь, - услышал Балчугов напутствие за спиной, получив пинок под кромку бронежилета.
- Кто ж, боец, пленного с Макаровым на пузе конвоирует? - обиделся капитан.
- Иди, не вякай. Всё равно  не дойдёшь, пристрелю по дороге, - обнадёжил боец.
Балчугов пару раз съехал на пятой точке со склона по глинистой тропе, руки держал над головой. Мокрый, перепачканный, он вышел к ближайшей палатке, там маячил часовой в дождевике.
- Товарищ капитан! - выкрикнул тот. Из палатки высунул усатую, в оспинах морду десантник, тоже капитан. Балчугов его узнал. Помощник начальника штаба батальона капитан Борисов так и не сдал зачёт на той километровке. Он застыл в слоистом  складок проёме палатки, раскуривая сигарету. Присматривался, смахивая дождевые капли со лба. По хитроватому, с прищуром взгляду стало ясно, что узнал.
- А-а, моджахед. Расстрелять!
Десантник за спиной Балчугова передёрнул затвор автомата.
- Ладно, боец, я пошутил. Наш это. Ты свободен, а ты, товарищ проверяющий, заходи. У нас тут такие дела, не приведи Господь.
Борисов рулил в этом лагере и за комбата, и за начальника штаба батальона. Патронные ящики служили столом. Над разложенной картой местности помигивала электрическая лампочка. Где-то на отшибе лагеря подавал голос дизель-агрегат. Его мощности явно на всех не хватало.
 Балчугов расположился на металлической сетке необжитой  солдатской кровати, покручивая в землистых ладонях такого же вида эмалированную кружку с обжигающим чаем, и Борисов выложил последние, печальные новости.
Вертолёт, высадивший разведчиков, в тот же день по возвращению был обстрелян из крупнокалиберного пулемёта и упал в горах. Есть погибшие и раненые. Сейчас завершается спасательная операция, в которой задействован и известный Балчугову батальон ВДВ. Всех, кто был, нашли. Выискивают и увозят "запчасти" от вертолёта.
- Постой, в вертолёте до чёрта народа оставалось. Комбат, полковник Любимов из бригады спецназа, начштаба батальона.
- Полковника собрали по частям. Он в госпитале в отключке. От батальона не осталось никого. Из экипажа выжили только штурман и второй пилот .
Балчугов выругался.
- Мне бы доложиться наверх по поводу моего дела.
- Знаю я твоё дело. Не суетись, отбой. Духов в "Квадрате 1-6" не будет. Операцию по их выдавливанию с равнины приостановили.
-  На каком основании? Самое время их дожать, - Балчугов расплескал кипяток на ладони.
- Не мы решаем. Москва распорядилась. Так что собирай своих разведчиков, товарищ капитан, и закрывай командировку.
 - Как их соберу? Они исчезли.
- Так они не с тобой?
Балчугов поведал свою печальную историю. Капитан Борисов  ещё раз оценил бомжеватый вид собеседника, клочки синтетического утеплителя из многочисленных щелей куртки, нелепую кучку-автомат из дерева, металла и ремней,  берцы в густой глине.
    - Вот что, Балчугов. Горячку пороть не будем. Час-другой рояли не играют. Давай-ка в нашу баньку из брезентухи. Одежду и оружие подберём, а там и на завтрак успеешь. К тому времени и у меня мысля созреет, выясню, чья эта головная боль.  
    Возле мелкой палатки в виде прямоугольного сооружения из алюминиевого каркаса и брезентовых полотнищ рядом с одним из костров Балчугов нашёл рыжую дворнягу под  цвет английского сеттера и небритого мужика в засаленном тельнике.
   Костёр бесновался. Под порывами ветра дым разбрасывался в разные стороны. Больше всех страдала и терпела у костра собака. Встряхивала морду, щурилась. Но не уходила от тепла. Она порядком намёрзлась в горах на скудном пайке и ветрах.
   Её хозяин не замечал ни дыма, ни холода, ни капитана в засаленной одёжке без знаков различия. В Балчугове взыграло ретивое проверяющего, но тут же сникло. Надо признать, и сам был затрапезного вида. Так что и сам нуждался в выволочке.
   Он представился. Мужик  ответил, показал хорошую выправку и назвался ефрейтором-контрактником Моховым. Он выставил два цинковых ведра с горячей и холодной водой, эмалированную кружку с отбитыми краями.
  После сиротского купания, которое в армии справедливо называют помывкой, Балчуков выпросил у ефрейтора комплект х/б и ведро горячей воды. Постирал истрёпанную форму.  Прополоскал  у ручья, сбегающего со склона в обложенную булыжником запруду размером с колесо грузовика.
   Когда расположился у костра подсушивать постиранное,  подошёл вестовой от Борисова с комплектом сухпайка на двоих. Дворняга оживилась. После молчаливого переглядывания  ей досталась упаковка галет. "Тушёнку не давай, - предупредил Мохов. - Там столько специй, что животине не по нутру. Хлебало воротит".
  Балчугову не елось и не спалось. Заплутавшие разведчики не давали покоя. До полудня он дважды тревожил Борисова, на которого нежданно-негаданно свалились заботы комбата и право пользоваться закрытой связью напрямую с командованием. На третий раз Борисов взорвался.
   - Всё, капитан. Готовься к вылету. Будет погода, отправишься первым. Твоя миссия кончилась. Здесь у тебя никаких дел. И там, - Борисов вскинулся и едва не задел носом лампочку под потолком, – твоей активности не одобряют.
  - А что говорят?
  - Ничего не говорят. Никто ничего не знает и знать не хочет. Отбой. У всех другие задачи.
  - Но люди же!
  - Охотно верю. Разведчики тоже люди, но я за них не отвечаю. У меня дел – выше крыши, и она уже едет. Людей не хватает. Сами себя сторожим на всех склонах. Сплошная караульная служба. Люди с наряда в наряд уходят. А кто вертолётное железо из расщелины выковыривать будет за оставшиеся два дня? Хоть самому на заготовку металлолома выходи.
  Борисов осмысленно взглянул на Балчугова. И этот ясный взгляд под куполом электрического света спецназовцу не понравился.
  - Слушай, товарищ капитан, а не поможешь вытащить второй чёрный ящик? В нём загвоздка. У тебя ведь альпинистская подготовка. Там, в расщелине, наши третий день бьются и всё без толку. Сделаем это – и по домам, в тёплые квартиры. Эти горы, честно, меня достали. Достал и ты, с гранатой в заднице.
  - Слушай и ты, Борисов. У тебя – железо, у меня – люди. Я чувствую: они живы. Пока. Пока я о них думаю. Дай хотя бы парочку бойцов. В два дня обернусь. Слово даю.
  - Хватит мозг выедать. Нету никого, - Борисов отклонился от света в сумрак. Лампочка замигала. Дизель-агрегат, как и люди, работал на пределе и давал сбой. Оспины на усатой физиономии  задёрганного заботами капитана-комбата раздались вширь, покрылись тенями.
   Балчугов вспомнил, как во время ночёвки на горном склоне-тарелке, ожидая разведгруппу, любовался Луной, крупной, с чёткими оспинами-кратерами в холодном неоновом свете.
  - Луна-луна…
  - Что? Не понял.
  - Я услышал тебя, Борисов, и понял. Как тебя по батюшке? Артёмович, кажется. Геннадий Артёмович, дай мне на два дня хотя бы ефрейтора Мохова. Сутками задницу у огня греет. Обещаю вернуть твоего контрактника в лучшем виде.
  - Ну, на счёт его лучшего вида  не зарекайся. Ладно, на полутора суток. Зови его ко мне.
   Через час Балчугов и Мохов шли по гребню к далёкой развилке. Когда взбирались по склону к посту, где часов пять назад капитан прозевал караульного, от Балчугова шёл пар. Мокрая чистая форма подсыхала на нём.
  Караульные, предупреждённые по рации, их не тревожили. К ним, хоронящимся в секрете, подскочила дворняга.
  Звали её, как уловил капитан, Наша Маша. Она тоже пошла в горы. Мохов настоял. Балчугов был против. Уж очень приметная на местности тварь, демаскирует. Мохов пообещал "дать зуб", что не подведёт. Не раз рыскала с ним по склонам и слушалась. "Эта тётка проверена в деле", - заверил десантник.
  Дворняга получила от невидимых за камнями и кустами десантников кусочек галеты в награду за внимание и помчалась догонять сиротскую разведгруппу в составе Балчугова и Мохова.
  Капитан так и не разжился автоматом и пока не жалел об этом. В офицерский рюкзак упало несколько комплектов сухпайка и отдельно – несколько банок тушёнки, на которые по недомыслию претендовала огненно рыжая дворняга. Россыпью было навалено в рюкзак полцинка патронов к ефрейторскому автомату. Мужик Мохов был запаслив и трезв в оценке ситуации, свалившейся на его лысеющую голову. К тому же капитан предупредил, что у разведчиков Быстрова, а также в схроне патроны сплошь крупного калибра.
  Группа Балчугова переночевала на развилке под одной плащ-палаткой. Дворняга легла посередине, согревая обоих. Но, пожалуй, больше тепла досталось ей, впервые за все дни  горных передряг. Она воротила морду направо. Внюхивалась в сторону той тропы, по которой несколько дней назад ушли разведчики с лейтенантом.
  К утру следующего дня Балчугов и Мохов пробрались в родной "Квадрат 1-6". Здесь оба склона ущелья  были сплошь в лесах. Пункт наблюдения со схроном  по правой стороне у подножия ближайшего к входу в ущелье скального выступа. Прямой путь к нему шёл точно по гребню. 
  Мохов высмотрел на проплешине склона внизу петельку звериной тропы и предположил, что она  выведет на вершину. Он не ошибся. Это была козья тропа, по которой первой сиганула к обнажённым камням вершины Наша Маша. Она фыркала, взрыхляя чёрным носом щебёнку в паутине козьей шерсти и чёрных катышках. Знаков присутствия иных существ не обнаружили.
   Схрон для разведчиков подготовил спецназ погранвойск ФСБ ещё до контртеррористической операции, когда в соседнем ущелье пытались закрыть границу с Грузией. Балчугов нашёл и щель в скале, и выемку с двумя деревянными ящиками от миномётных мин. Там были цинковые упаковки автоматных и винтовочных патронов, сухпайки советского времени, туристский примус и брезентовая накидка. Ничего этого капитан не нарушил, несмотря на призывное повизгивание дворняги. Мохов оглядел окрестности в офицерский бинокль и, как всегда, сказал коротко и по делу. Место приметное,  надо уходить.         
     Они вернулись в полевой лагерь батальона к контрольному времени, через полутора суток, почти к обеду. Его у Балчугова не было.
  - Всё, товарищ капитан, отвоевались, - сказал Борисов, высунувшись из палатки. Он и расспрашивать не стал о марш-броске, когда пред ним предстали злой и порывистый Балчугов, невозмутимый, с ещё большей небритостью Мохов и свернувшаяся у их ног лохматая дворняга.
 - Отзывают тебя в Моздок. Вылет через 15 минут. Рысью к вертолёту.
 - Гена, дай Мохова в другой квадрат сгонять.
 - Балчугов, это не мой приказ. Там в Моздоке что-то стронулось. Дуй туда.
 Капитаны шлёпнули друг друга ладонью в ладонь. Флегматичному Мохову  достался лёгкий тычок в грудь. Дворняга взвизгнула  и в броске попыталась лизнуть Балчугова, откатилась к ефрейтору, завыла, присев. Она не привыкла к расставаниям. Её голос заглушил вертолётный рокот. Туда, к работающим движкам Ми-8, Балчугов и рванул.
    В салоне под ногами группы десантников перекатывались и дрожали вертолётные детали . Прямо под сиденьем штурмана, светловолосого паренька, в дверном проёме кабины замер оранжевый и круглый, как морской буй, так называемый чёрный ящик.
  Балчугов  ввалился в кабину, прижав штурмана к карте.
  - Командир, сделай круг на входе в "Квадрат 2-7". Я капитан спецназа Балчугов.
  - Да хоть Господь Бог. У меня другое полётное задание, - первый пилот, седоватый майор, отжал  массивные наушники и резко хлопнул ими.
  - Христом Богом прошу. Там люди пропали, мои разведчики. Хоть глазком глянуть. Как офицер офицера прошу.
  Первый переглянулся со втором пилотом, щуплым, болезненного вида капитаном, и оба уставились на штурмана. Штурман согласился. Решили, что топлива хватит. Они дали круг. Серое, с мелкими кучками зелени ущелье, обозначенное как "Квадрат 2-7", было в белёсой дымке тумана. Внизу ни костра, ни лучика, ни движения. Балчугов не разглядел ничего и попытался пальцем обозначить другой круг, по лётной карте.
  - Хорошего понемножку, - отчеканил сквозь шум и тряску штурман. 
  В Моздоке на лётном поле Балчугова ждал забрызганный УАЗ. Парень в свежем, огуречного цвета камуфляже без знаков различия представился лейтенантом из бригады спецназа и сообщил, что в госпитале Балчугова ждёт полковник Любимов.