Печать

Ирина АЛЕКСАНДРОВА

 

 

 

 

 

ЧЕГЛОК
Глава из романа
ПРЕДЛОЖЕНА АВТОРОМ ДЛЯ ПУБЛИКАЦИИ НА САЙТЕ

Зима закончилась. Вслед за ней ступила весна, торопясь все заполнить собой. В небесах неутомимо звенели чудные голоса птиц. По холмам и долинам, из стороны в сторону раскинулись изумрудными коврами, мягкие, шелковистые травы.
Степь наполнялась жизнью, бурлила и кипела в степи Орда. Пока далеко от Перекопа Орда не уходила. С многочисленной силой к украине царства Московского нынче не подойти. С осени сожженная московскими сторожами степь только начинала зеленеть, оттого-то и корма там еще мало. И многочисленные табуны ордынских коней пока не прокормить. А Орда нынче в степь вышла великая, и не одна.
Ободренные прошлогодней удачей и богатой добычей, нынче ордынцы рвались на Русь. Только одних крымцев хан Девлет-Гирей вывел в поход до 60 тысяч всадников.
Вовсе отложившись от царя Московского, к Орде Крымской пришли еще Большая и Малая орды Ногайские. Теперь воевать да грабить Московию спешили всякие малые да захудалые царевичи, да князья татарские. Хан Крымский повелел данникам своим на Кавказе вести воинов своих воевать царя Московского Ивана. И князья черкесские да кабардинские и другие стремились не опоздать в разграблении царства Московского.
В нынешней год Орда шла на север не только за добычей и ясырем. Настало время сокрушить царство Московское, порушить столицу его и обложить великой данью – напомнить неверным о былом могуществе Золотой Орды. А самого царя Ивана, будто дикого зверя, посадить в клетку.
Все столь уверовали в могущество Орды и слабость царя Ивана, что хункер повелел на завоевание царства Московского войска не посылать. И только, чтобы разрушить каменные стены столицы, в Орду посылались пушки. Большего и не надобно.

Могучая, неистовая сила когда-то сотрясла твердь земную, и единое пространство раскололо и разъединило глубокими отвесными трещинами. Потом дожди и ветры раздвинули и углубили эти трещины. Бурные потоки воды смывали на их дно камни и почву со склона. А потом неугомонный ветер выдувал, рушил и ровнял склоны.
В опаленном жгучим солнцем Крыму больших рек нет, воды всегда мало, оттого она всегда и в цене. И только на дне глубокого ущелья бывало сыро, здесь разрастался бурный кустарник, который питаясь влагой теперь и сохранял ее, а затем, упорно цепляясь за острые края камней и трещин, полз на верх, все к тому же палящему и так любезному ему солнцу. Так и зарастал безжизненный камень под палящим солнцем зелеными шумными рощами, которые давали приют и птицам, и зверю, и человеку. А ежели в таком ущелье из недр земных к небу и солнцу пробьется родник, так человек рядом и жилище устроит и стан раскинет. И будет стоять этот стан, пока вода не иссякнет или не придет иное племя сюда, более могучее и кровожадное, жаждущее еще и добычи, и не сокрушит прежнее.
В Черной долине когда-то было богатое поселение караимов* ( Караимы – тюркский народ, исповедующий иудаизм, переводится как – грамотный печенег). Но ворвался в Крым князь Литовский с грозным войском своим, разорил селения, а люд увел в неволю, в Литву, где и поселил. В долину вела дорога, которая тоже называлась Черной, над которой, в самом узком месте нависли две скалы, что назывались – Черные ворота. В долине была вода. В самом глубоком, затененном месте протекал ручей, который в жаркую пору почти весь пересыхал, но до того еще и после, в пору дождей – а такие случались и летом – мчался по руслу бурный мутный поток, что вытекал из Черного родника и сам, конечно же, звался Черным.
От прежнего народа в Черной долине осталась хорошо наезженная дорога с двумя широкими и глубокими колеями в самом монолите. Сколько же веков надо было ездить по этой дороге, чтобы в твердом камне такие глубокие борозды остались?
Когда-то караимы пробили в отвесных скалах ниши, которые могли служить и жилищем и загоном для скота. Еще эти люди пробили скалу и добрались до воды, соорудили в скале колодец – Черный.
В Черной долине нынче раскинулся и утвердился род Бегичев, богатый, крепкий, могущественный. С ним Гиреи не считаться никак не могли. Гиреи менялись на крымском престоле часто, но слово Бегичей на диване было весомо всегда, при всяких ханах.
Вот и нынче старый Селим Бегич осенью, после столь удачного набега на царство Московское, при столь великих добыче и ясыре, вдруг встал за мир с царем Иваном. И стоял твердо, будто скала. К весне мусульманские улусы Астрахань да Казань непременно бы вернулись под могучую десницу хана Крымского. А разве он был неправ? Без всякого войска, изнурительного похода вернуть улусы, получить с гяуров большой выход – и все без рати, без потерь. Серебро и золото осядут и в его сундуках.
Но в самый разгар переговоров из Московии долетела до старого Бегича весточка, что отыскался сгинувший в походе на Русь единственный его наследник, внучатый племянник, ногайский княжич Фарид Беркет.
Когда Бегич вновь явился на диван и долго слушал мудрецов хана, его храбрых мурз и уланов, что желали мириться или воевать царя Московского, также молвил слово. Старый воин и хитрец речь свою начал издалека, и была она витиевата и изыскана, а главное – нельзя было понять – о войне говорил Бегич или о мире. Многие были поражены, когда тот наконец молвил:
– Только безумец станет мириться с царем неверных. И года не минует – улусы вновь воссоединятся с правоверными. А князь неверных будет пребывать во прахе перед светлым ликом блистательного хана.
Были сказаны еще пышные, изысканные слова, но среди сторонников мира и Бегича уже не было. Партия мира в диване еще пыталась настаивать на своем. Но без Бегича голос ее все больше походил на жалкий лепет, она стремительно рушилась и очень скоро рассыпалась. Более сторонников мира с Московией не осталось.
Орда гудела, будто улей, готовилась к походу и выдвигалась на север как можно ближе к землям царя Московского.
А по осени гяуры вышли все-таки в степь, хотя и малыми силами, но били улусы и юрты, что выдвинулись слишком далеко на север. Спасаясь от бескормицы, Орде пришлось откочевать южнее. Но эти события мало кого смущали. Старого Бегича также. Хотя он уже понял, что по весне, как в прошлый год, поход не состоится. Надо было ждать, пока выжженная степь обильно не заполнится зелеными травами. Тогда уж ничто не спасет урусов.

Орда двинулась на север, правда много позже, чем в год прошлый. По зеленому, душистому, травяному морю хлынула силища, что обрастала по пути ордами другими – ногайскими. Большой и Малой, родами князей Кабардинских, Черкесских и другими. Царевичи же татарские, что еще оставались на службе царя Московского, предусмотрительно слали к хану Гирею гонцов, чтобы упредить, где стоят полки, какие крепости на пути Орды укреплены, да как.
Впереди шли разъезды. Порой они исчезали без всякого следа. Но нечасто. В степи находили следы схватки малых отрядов. Другим удавалось притащить в стан на аркане пленника. То были ушедшие далеко в поле беглые мужики, казаки, сторожа, другой служилый люд. Пленников мучили огнем, допытываясь от них о полках царя Московского, что стоят на Оке.
Бородатые мужики плевали в лица своим мучителям и непотребно бранились, некоторые хитро врали, пытаясь, даже видя свою страшную смерть, запутать и напугать кровожадного врага.Но и на сей раз у ордынцев нашлись доброхоты. Дивей-мурза, Бегич-мурза, Якуб-бей ведали, что полками московскими нынче командует князь Воротынский Михаил Иванович – батырь храбрый и сведущий, уж в который раз возвращенный из опалы. Но сей великий воевода мог выставить одного воина – будь то поместный ополченец, али боевой холоп, али вовсе посоха – против пяти ордынцев. Да и само войско растянуто более чем на сто верст, которое могучая, лихая, несравненная, лучшая в Европе конница могла разорвать в любом месте, и без того невеликие силы посечь по частям. По всему видать, крымские мурзы и беи так и уговорились.
Бегич стремительно повел свои чамбулы на Тулу.
Но орда не смогла ворваться на Русь незамеченной. Бегич был в страшном гневе, когда увидел впереди плавно подымающуюся к ясному голубому небу тонкую струйку черного дыма. И туда уже мчались нукеры.
Чамбулы Бегича уперлись в ворота и двинуться далее никак не получалось. Ворота – не крепостные, стены – в один ряд частокол, да башенка одна, да людишек – с полдюжины стрельцов, ну, мужики еще из ближней деревеньки набежали. Плюнь на все это воинство. Вот только дорога идет через ворота – или ворота стоят на дороге. Перед самыми воротами мосток через топкий, глубокий и длиннющий овраг.
Поначалу к воротам подскочили самые языкастые ордынцы и давай браниться да грозиться. А у стрельцов малая пушчонка сыскалась. Они из нее по болтунам и пальнули. Пушчонка так себе, а шуму наделала, мост рухнул – загодя подпилили. Несколько ордынцев и лошадей покалечилось. Улусники озлились, да только теперь к воротам с ходу не добраться конному, овраг-то топкий и глубокий. И людям Бегича пришлось искать другой путь. Но в одном месте в волчьи ямы угодили, опять людей и лошадей покалечили. Добрались до лесочка, а там не то что конному – пешему не продраться, деревья повалены как раз макушкой в поле.
Когда Бегич подъехал к воротам, защитники их в который раз ордынцев отогнали меткой пальбой. Долго промаялись улусники с малой крепостцой, пока не запалили иссушенные ветром и солнцем стены. Но даже тогда уже пылающая крепостца еще огрызалась, палила.
Ордынцы уж спешились, выдернули бревно из порушенного моста, поднатужились, да и снесли с петель уж пылающие ворота. Но и после еще долго пришлось ждать, пока пламя утихнет. А оно ведь не насытится, пока все не пожрет. Рухнули стены, рухнула башня. Несколько смельчаков вбежало туда, что еще поутру называлось воротами. Там что-то грохнуло, опять занялось пламя. Несколько ордынцев все же угодили под пылающее бревно. После ждали еще. И опять на пепелище пошли смельчаки. Крепостица была безжизненной.
Воротившиеся разведчики известили, что в ближайшей деревне, что в двух верстах отсель, никого живого не сыскали. Даже воробьи и вороны от ордынцев попрятались. Не было ни добычи, ни ясыря. Солнышко упорно склонялось к вечеру, а чамбулы, сотни, бестолково топтались у обугленных ворот.
Наконец Мурза Бегич повел чамбулы свои далее. Его чамбулы, прорвавшись через заставы окрест Тулы, наскочили на малый монастырь. У того и стена была только одна, за которой попрятался весь люд, что сбежался с округи, и братия была невелика, и служилых людей совсем немного, однако ж в обители уперлись все. Правда, монастырь с других сторон был окружен глубокими и топкими оврагами с крутыми склонами.
Ежели бы у хана Крымского помыслы были не столь велики, Орда навалилась бы на монастырь всей своей силой и непременно его спалила бы, а защитников обители изничтожила бы. Но провозившись с кочкой на своем великом пути, ордынцы по утру ушли дальше. Там под Тулой орда навалилась на рать Московскую, опрокинула ее, рассекла и разметала.

Роман Ирины АЛЕКСАНДРОВОЙ «ЧЕГЛОК»
опубликована в журнале «КЕНТАВР» №3 за 2016год (выходит в августе)