Ольга ЛЕВИ

КАПИТАН ЕЕ ВЕЛИЧЕСТВА
Отрывок из романа

ПРЕДЛОЖЕН АВТОРОМ ДЛЯ ПУБЛИКАЦИИ НА САЙТЕ

Аврал объявили, когда Божаев только что вернулся с собачьей вахты* (*от 0 часов до 4-х утра. Считается самой тяжелой). Он и ее-то отстоял еле-еле - ночь выдалась холодной, ветреной и дождливой. Последние предрассветные часы мичман только и держался мыслями о том, что уже скоро он бросится в тепло каюты, скинет с себя промокшую одежду, завалится в гамак и проспит не меньше пяти часов без перерыва. Но тут засвистели дудки, и вахтенный боцман проорал в люк:
- А ну, пошли все наверх! Бегом … Живо! Паруса ставить!
Собрав последние силы, Божаев снова напялил плащ, с которого даже вода еще не успела стечь, и, спотыкаясь от усталости, двинулся на палубу - туда, где по-прежнему сыпал частый косой дождь, и в сто иерихонских труб завывал ветер.
Как ни старался он работать локтями в напиравшей на него со всех сторон толпе выбегавших на палубу служителей, но на узком трапе его оттеснили, и свое место у мачты мичман занял едва ли не из последних. Не успев отдышаться, Дмитрий пересчитал своих людей.
- Боцман где? – спросил он у матросов, увидав, что унтер-офицера среди нет.
Ответом ему было гробовое молчание.
Пока Божаев соображал, не послать ли ему кого-нибудь из них на поиски боцмана, командир передней мачты уже успел доложить на мостик:
- Фок к постановке готов!
Следующим по порядку докладывать должен был докладывать он.
- Гротовые к постановке не готовы! – срывающимся от волнения голосом прокричал Божаев.
Но то ли первый лейтенант сквозь вой ветра не разобрал его слов, то ли Дмитрий произнес их недостаточно громко, только через мгновение по кораблю прокатилась следующая команда:
- Паруса к постановке изготовить!
«Ладно, и без боцмана как-нибудь обойдемся, - успокоил себя юноша. - Матросы-то опытные, они сами все сделают, как надо».
Услыхав, что на передней мачте уже отрапортовали команду, он и своим прокричал тоже самое:
- Паруса к постановке изготовить!
И тут же, следом:
- Марсовые, к вантам!
Следующую команду полагалось отдавать унтер-офицеру. Набрав в легкие побольше воздуху и моля Бога о том, чтобы не дать «петуха», Божаев проорал вместо него:
- А ну, пошли на ванты!
Никто не пошевелился. Все его двадцать человек по-прежнему стояли и, как видно, делать ничего не собирались. «Что за черт? Они тоже, что ли, меня не слышат?» – подумал мичман, не веря своим глазам.
- Эй вы, на мачту, быстро! – не своим голосом заорал он на них и даже топнул ногой о палубу. Но и после этого служители не шелохнулись, и только глядели куда-то вдаль за его спиной. Божаеву даже показалось, что там кто-то стоит и командует ими – тот, кому они подчиняются вместо него. Он обернулся, но никого не увидел.
Слыша, что с капитанского мостика уже последовала команда: «По реям! Отдать сезни!», мичман не выдержал и толкнул в плечо стоявшего рядом с ним марсового:
- Ты что, Ложкин, приказ не слышал? А ну, быстро выполнять!
Но ни этот матрос, ни остальные все так же не пошевелились. И тогда Дмитрия обдало жаром: он понял, что случилось то, что не раз приходилось видеть ему в кошмарах - в самый ответственный момент его подчиненные отказались ему повиноваться. «Господи, да что же мне делать-то? – в ужасе подумал он. - Бежать на мостик, докладывать о происшествии? Нет, нельзя! Уйдет уйма времени, пока я добегу туда, а главное, на уважение в экипаже после такого можно больше не рассчитывать…».
«Самому надо лезть!» - услышал он собственный голос, отчетливо прозвучавший у него внутри, и с содроганием посмотрел наверх - верхушки мачт и реи ходили ходуном – поди-ка, удержись на них!
«Но они же как-то это делают, значит, и я смогу! – сказал себе Божаев, все отчетливее понимая, что выбора у него нет. Видя, что на гроте и на бизани марсовые уже вовсю идут по реям, он понукнул себя: – А ну, давай, лезь! Ты должен…».
Наконец, он решился. Скинул на палубу плащ, вцепился руками в ванты и забросил тело на планшир. Встал там, сгруппировался и прыгнул на выбленки. И едва не сорвался в воду – кожаные подошвы его сапог соскользнули с поперечных тросов, и он повис на одних только руках. На то, чтобы преодолеть испуг, ушло несколько секунд. Наконец, нашарив опору под ногами, мичман полез наверх.
Но достигнув марса, он снова в нерешительности остановился. Дальше у него было два пути: или подниматься по внешней стороне путенс-вантов, но тогда лезть придется, вися вниз головой… или воспользоваться лазом салинговой площадки. Второй способ был, несомненно, и проще, и безопасней, но стоило Божаеву подумать о том, что снизу на него смотрят несколько десятков человек, среди которых капитан, 1-й лейтенант, офицеры с других мачт и в придачу к ним его же собственные матросы, как он понял, что выбирать ему не приходится.
Усилием воли мичман заставил себя перебраться на путенсы. Болтаясь вниз головой и судорожно вцепляясь руками в выбленки, он мысленно поблагодарил свои занятия гимнастикой – если бы не они, лежать бы ему сейчас на палубе с переломанными костями: мачта ходила ходуном, и даже для того, чтобы просто висеть на ней, нужна была сноровка.
«Я смогу! Я сделаю это! – без конца твердил себе Дмитрий, боясь, как бы страх не парализовал его движения. – Но они же лазают по этим чертовым мачтам и на ходу, и в семибалльный шторм! Вот и со мной ничего не случится… - продолжал уговаривать он себя, и на какие-то секунды ему это помогало - страх отступал. - Главное, не поскользнуться, перебираясь на рей, а там всего-навсего останется попасть ногами в перты - по ним я запросто доберусь до конца рея».
Смертельный ужас охватил его, когда, повиснув на марса-рее, он понял, что ножного перта нет. И леера, за который нужно было держаться руками, тоже не было. Божаев болтался на одних только руках в сотне футов над палубой и беспомощно дрыгал ногами в воздухе, совершенно не зная, что ему теперь делать. Что толку, что он залез сюда - чтобы отдать парус, ему во что бы то ни стало нужно было добраться до нока рея...
«Я должен влезть на него, нет, я всем им назло влезу на это чертово бревно, а потом встану и пройду по нему до конца. А там лягу на него и, держась подмышками, потихоньку отвяжу сезни. Все - дело будет сделано!»
«Но когда я пойду по круглому скользкому рею, стоит мне только посмотреть вниз, как у меня закружится голова, и я наверняка сорвусь!»
«Тогда просто запрети себе смотреть! И давай уже! Столько людей с интересом наблюдают сейчас за тем, как ты выкрутишься из этого дерьма, а может быть еще и держат пари... Сделай же это с честью… Или умри».
Захлестнувшая Божаева злость придала ему сил. Он посильнее раскачался и закинул ногу на рей, потом подтянул вторую и, наконец, втащил на него свое тело. Теперь ему предстояло встать на ноги. Сосчитав до трех, он поднялся на четвереньки, сел на корточки, оторвал руки и о-оп – он уже стоит в полный рост, широко раскинув по сторонам руки.
Дождь хлестал ему в лицо, заливая глаза и мешая смотреть, а каждый новый порыв ветра норовил опрокинуть его с тридцатиметровой высоты. Не меньше тридцати футов отделяли его от нока. Под ним была длинная, тонкая, качающаяся жердь. Несколько секунд он стоял, чувствуя, как трясутся его ноги, и убеждал себя в том, что это бревно достаточно широко для того, чтобы с него не соскользнуть.
Наконец, немного приноровившись к качке, балансируя не только руками, но и всем телом и глядя прямо перед собой, он решился переступил сначала одной ногой, потом другой, покачнулся, и, чувствуя, что вот-вот потеряет равновесие, бегом побежал по рею. Ближе к концу дерево стало совсем узким и так сильно пружинило под ним, что Дмитрий, не в силах больше стоять, зажмурился и упал, едва успев обхватить его обеими руками.
Выдохнув, он медленно развернулся поперек рея и, держась одними подмышками, стал шарить руками, пытаясь нащупать сезни. Наконец пальцы его коснулись мокрых веревок: «Есть!» Срывая ногти, мичман принялся развязывать их, и в этот самый момент рей под ним заходил ходуном. «О, Господи, спасибо! - воскликнул про себя Божаев, понимая, что дерево дрожит под тяжестью бегущих по нему матросов.
И уже вскоре он услышал, как кто-то из них, перепрыгнув через него, совсем рядом крикнул:
- Готово!
- Отдать паруса! – донеслось с палубы в ответ.
Парус упал.
- С реев долой! Пошел марса-шкоты!
Теперь ему надо было как-то спускаться. Но стоило Божаеву подумать об этом, и он понял, что еще раз по рею он не пройдет. Тогда, собрав последние силы, мичман дотянулся до свисавшего за его спиной браса, ухватился за него, прыгнул, и, обхватив трос ногами, заскользил по нему вниз. Ладони сразу же обожгло огнем – понимая умом, что стирает себе кожу, инстинктивно он еще сильнее сжимал их, надеясь тем самым замедлить спуск. В какой-то момент боль стала совсем невыносимой – юноша дико взвыл. «Только не разжимай руки, - остатками сознания заклинал он себя, понимая, что тогда – все…» Наконец, ноги его коснулись палубы.
- Фалы разобрать! – ничего не выражающим тоном приказал он матросам, которые к этому времени тоже уже спустились вниз и, как ни в чем ни бывало, топтались около мачты. Увидав, что на этот раз они мигом бросились исполнять его команду, Дмитрий подумал, что не сделай они этого, он бы, наверное, не задумываясь, убил бы каждого из них.
«Фалы», «шкоты», «брасы», и паруса, сперва затрепетав, через мгновение набрали в себя ветер, корабль заскрипел и толчком двинулся с места.
- Поставить кливер! Отдать фор-марсель! Эй, крюйсель ставить! Сплеснить фокштаг! Обрасопить паруса! – выкрикивал одну за другой команды старший офицер. Больше одного раза повторять команды Божаеву не приходилось – его матросы делали все, что он им велел.
Когда аврал закончился и подвахтенных просвистали вниз, Божаев, отстав ото всех, медленно поплелся к трапу. Не дойдя до него всего каких-нибудь нескольких шагов, он почувствовал, что у него подкашиваются ноги. Он прислонился к мачте и спиной сполз по ней на палубу. В ушах стоял гул, его колотила дрожь, а в руках бился пульс. Мичман посмотрел на свои окровавленные ладони – на них места живого не осталось, а кое-где они были стерты до костей.
- Господи, да за что ты со мной так? – в отчаянии воскликнул Дмитрий, уткнулся лицом в колени, да так и остался сидеть.
Очнулся он от того, что почувствовал - рядом с ним кто-то есть. Открыл глаза и пришел в ужас - перед ним стоял капитан. Предпочитая провалиться сквозь землю от стыда из-за того, что командир застал его в столь жалком виде, Дмитрий вскочил на ноги и вытянулся по стойке смирно.
- Мичман Божаев, господин капитан! – отрапортовался он, с замиранием сердца ожидая, что будет дальше.
Некоторое время они стояли и молча смотрели друг на друга. Наконец, Ревзкий спросил:
- Вы как, в порядке?
- Так точно, господин капитан! – насколько смог, бодро, ответил ему юноша.
- Что ж, это хорошо, - кивнул головой кавторанг и продолжил: - А то, увидев вас здесь, сидящим у мачты, э… в такой странной позе, я уж было подумал, не подыскать ли мне вам какую-нибудь портовую должность – на артиллерийском складе, например…
- Никак нет, господин капитан! Прошу разрешить мне и дальше служить на фрегате ее императорского величества «Святой Иероним», - не моргнув глазом, на одном дыхании выпалил Божаев.
- Хотите сказать, что после того, что случилось, вы не разочаровались во флотской службе? – глядя мичману прямо в глаза, спросил его Ревзкий.
- Никак нет, господин капитан! – повторил Дмитрий, не отводя взгляда, и добавил: - Всего-то и дел, что боцман не явился по команде «Все наверх паруса ставить!». Но я непременно разберусь с этим. Полагаю, что он заболел и просто не успел предупредить меня об этом.
Божаев видел, как при этих его словах густые брови Ревзкого удивленно поползли вверх.
- А как вы собираетесь поступить со своими матросами, мичман? – спросил он.
- Никак, господин капитан… - пожимая плечами, спокойно ответил Дмитрий.
- Разве вы не намерены наказать их? – воскликнул Ревзкий. - Мне кажется, что это ваш прямой долг, как офицера…
- Полагаю, что нет, господин капитан, - произнес Божаев.
– Но они же не подчинились вашему приказу…
- Думаю, что матросы ни в чем не виноваты – они выполнили приказ… отданный кем-то из вышестоящих офицеров, - делая над собой усилие, что бы его голос звучал по возможности бесстрастно, сказал Божаев. - Видимо того же самого, кто велел им снять леера и перты…
- Что вы хотите этим сказать, мичман? Что кто-то специально сделал это? – изображая возмущение, воскликнул Ревзкий.
- Я хочу сказать только то, что мои матросы ни в чем не виноваты, - сглатывая от волнения, ответил Дмитрий. - Как офицер, я один отвечаю за мачту. И даже если что-то пошло не так, виноватым являюсь я.
- Хм… - произнес Ревзкий. - Но тогда позвольте узнать, в чем вы видите свою вину? В конце концов, парус ведь был отдан благодаря вашим смелым и весьма решительным действиям…
- Решительных действий не потребовалось бы, если бы все на корабле знали, что я не отдаю приказов, которых не могу выполнить сам.
- Ах, вот оно что… ну, да, ну, да… ну, тогда… - промычал Ревзкий, отводя глаза и пряча в усах довольную ухмылку. И тут его взгляд упал на окровавленные кулаки мичмана, которые тот держал по швам, по-прежнему стоя навытяжку перед капитаном. – Вы что, поранились? – спросил он.
- А, это… - произнес Дмитрий и на секунду замолчал, не зная, что сказать, но потом нашелся: - Поспешил, когда по тросу спускался... Ничего страшного, господин капитан, до следующего раза заживет!
- Значит, вы полагаете, что «следующий раз» будет? – снова с удивлением спросил его Ревзкий.
- Так точно, господин капитан! – ответил юноша.
На этот раз Ревзкий не знал, что сказать мичману. «А мальчишка-то – и впрямь оказался с характером!» - подумал он, а вслух строго произнес:
- Приказываю вам, мичман Божаев, показаться доктору, - повернулся на каблуках и пошел по палубе.
- Слушаюсь, - ответил Дмитрий, а сам, глядя в спину удалявшемуся кавторангу, подумал: «Спасибо за урок, господин капитан!»
Щурясь на пробивающееся сквозь разрывы туч солнце, мичман поднял вверх голову и посмотрел на грот-марса-рей, по которому он бежал. Снизу тот казался и вовсе тоненькой жердочкой.
«Неужели я смог это сделать? - подумал он и покачал головой, а потом вслух произнес: – Но ведь все-таки смог, и это - уже кое-что».

Роман Ольги ЛЕВИ «КАПИТАН ЕЕ ВЕЛИЧЕСТВА»
будет опубликован в журнале «ПОДВИГ» №12-2022 (ДЕКАБРЬ)
ПОДПИСАТЬСЯ на ж-л «ПОДВИГ» №12-2022 можно до 20 НОЯБРЯ
НА САЙТЕ (АКТИВНАЯ ССЫЛКА) или в отделении связи «ПОЧТЫ РОССИИ».