Наталия СОЛДАТОВА

ДЕВУШКА. САМОЛЕТ. ЗОЛОТО

Отрывок из романа

ПРЕДЛОЖЕН АВТОРОМ ДЛЯ ПУБЛИКАЦИИ НА САЙТЕ

                                              

  Я шла по ослепительно солнечной улице, я подметала своей широкой и длинной юбкой чудесный асфальт без трещин и выбоин, я была совершенно счастлива в этом городе, который беспредельно любила с детства, как вдруг со всего разгона в меня врезалась довольно молодая, но тучная женщина в очках, под которыми вокруг глаз до самого носа здорово блестела кожа – кажется, от слез.  Я мужественно пережила этот удар грузовика об изящную легковушку, с каковой себя сравнила, выслушала какие-то извинения и помчала дальше, как вдруг услышала собственное имя, в отчаянии ударившееся об мою спину. Я обернулась. Этот бомбовоз, несомненно, обращался ко мне. Из чистого любопытства я решила подождать дальнейшего развития событий. Может, эта баба решила, что извинений мало и ей следует рассказать мне какую-то душещипательную историю, из-за которой она в меня врезалась? А имя мое ей известно потому, что в этом городе оно известно каждому второму или третьему его жителю. Я, как-никак, долго работала в местной газете, а сейчас, чего уж скромничать, все зачитываются моими книжками про частного детектива Валентину Орлову, и когда в местном клубе я раздавала автографы, то впервые увидела, что ко мне выстроилась настоящая очередь.

  - Как давно я тебя не видела! Сто лет! – услышала я вдруг от этой фуры для перевозки мебели. – А ведь именно ты мне сейчас и нужна. Ты!

  - М…да? А давно мы с вами встречались? – осторожно спросила я, не переходя на ты и тем самым сохраняя дистанцию.

  Фура, кажется, захлебнулась от возмущения и выкрикнула:

  - Давно! Мы с тобой пять лет подряд просидели в одной аудитории. И теперь ты… Ну, как тебе не стыдно. Я понимаю, известная писательница и все прочее… Но нельзя же так!

  Она подошла ко мне совсем близко и только тут я увидела, что ее белокурые волосы – это неплохой результат усилий парикмахера. Но трудился он, видимо, уже с месяц назад, потому что отросшие примерно на полсантиметра  волосы были огненно-рыжими. Господи, неужели – Рита-Маргарита?  Струнка с рыжей гривой и ножками-спичечками, вот кто такая она была. Немудрено, что я ее не узнала! Мы были необыкновенно дружны, я искренне любила ее, восхищалась ее способностями к языкам и удивительным трудолюбием.  И как же горько мне было  видеть сейчас эту тумбу!

  - Ну вот, ты меня и узнала… А что? Хорошего человека должно быть много, – изрекла она банальную фразу всех стокилограммовых дам. 

  - Рита-Маргарита, - наконец произнесла я. – Какая ты была невесомая… Как бабочка… Или стрекоза…

  - Да? А ты спроси, сколько у меня детей! 

  - Сколько? 

  - Четверо! Что? Слабо вам такое?  И я их всех сама выкормила, между прочим.  И все пока, тьфу-тьфу, здоровые.  А чего? Перед вылетом наружу они сидели как в танке! Так что польза от моей комплекции есть.

  - И правда, наверное… Господи, как я рада тебя видеть! Как рада! 

  Я действительно просто задыхалась от переполнявших меня чувств. Сколько мы вместе переживали, мучились, страдали! В студенческие годы, как известно, человека посещает первая большая любовь.  Ее любовью был иностранец, который, отучившись у нас один год, отбыл в неизвестном направлении, оставив разбитое сердце Риты. Мое же сердце ныло по другой причине – избранный мной юноша был поглощен наукой и не обращал внимания на девушек.  Обсуждая друг с другом своих избранников, мы пытались заодно склеить разбитые сердца. Время показало, что нам это прекрасно удалось… Да, но почему она все-таки плачет?  Я задала этот вопрос вслух. Рита опасливо огляделась, потом подошла ко мне близко-близко и прошептала:

  - Кажется, я влипла в историю… И одной мне оттуда не выпутаться…

  Только тут я заметила, что моя бывшая подруга стоит под палящими лучами июльского солнца вся в черном и ее глаза по-прежнему предательски блестят.    

  - Я иду с похорон, - продолжила она, не дожидаясь моих вопросов. – Я хоронила коллегу… Женщину, с которой работала сразу после института, Александру Григорьевну… Я ведь уезжала на Север, знаешь? Там и замуж вышла. А потом мы с мужем переехали сюда, сестра нам дом свой отдала, сама в Питере теперь живет. Ну, и Шуру со временем переманила… Она тоже с мужем переехала…  Только, знаешь, годы свое дело делают – не было уже между нами прежней дружбы…  Вообще ничего не было…  Она сама по себе, я сама по себе… Может, это из-за ее болезни, не знаю…  На Севере-то она не болела… 

  Потихонечку мы отошли в тень, к памятнику Юрию Долгорукому, поставленному недавно в маленьком скверике, примыкающем к главной площади города.  Мы сели недалеко от витрины ювелирного магазина и вели разговор на фоне драгоценных камней и металлов, освещенных солнцем и оттого переливающихся всеми цветами радуги. Наверное, поэтому Рита вдруг вспомнила, что в том северном городке, где они жили, скоро начнется разработка алмазов, ибо там проходит какая-то мощная алмазная трубка… Неподалеку от нас остановился солидный мужчина – он внимательно смотрел на памятник.  Рита инстинктивно прижалась ко мне и готова была спрятаться за мою спину. Но – увы, это было все равно, что слону укрыться за спиной маленькой обезьянки. 

  - Господи, он на меня посмотрел… Ты заметила, Наташ? Это по мою душу…  Уже следят… Боятся, не отправилась ли я в милицию, ясное дело.

  Алмазная трубка явно помешала мне  выяснить, чего же опасается моя бывшая сокурсница, поэтому я тут же перешла в наступление и убедила ее рассказать обо всем, что  тревожит  в данную минуту. 

  - Тревожит! Да я же тебе говорю, что влипла! Ну так вот, слушай! 

  Но рассказ Риты  оказался таким сбивчивым, к тому же он прерывался при появлении каждой личности, которая казалась ей  подозрительной, что я не рискну воспроизводить его  в первоначальном виде, а изложу в собственном оформлении, и при этом клянусь, что ничего к нему не прибавлю, равно как ничего оттуда и не убавлю, кроме громких восклицаний, да и то часть их я постараюсь оставить – для правильного эмоционального восприятия случившегося. 

  Итак, муж Александры Григорьевны, а проще – Шурочки позвонил Рите  и сообщил, что она скончалась после долгой болезни. Рита выразила желание придти на похороны – как-никак, а с этой женщиной  их связывали годы совместной работы в поселке леспромхоза. Надо сказать, что поселок этот был небольшим, все без исключения люди хорошо знали друг друга, новых молодых учительниц приняли радушно, поселили в отдельном доме вместе с медсестрой и заведующей клубом и жили они дружно, никому не мешая. В школе дела у подружек шли неплохо – Рита вела в средних классах русский язык, литературу и историю с географией, хотя последнему предмету нас на историко-филологическом факультете не обучали, а Шурочка преподавала те же предметы у старшеклассников, да еще и тригонометрию, которую просто очень хорошо знала и любила. Для  многих учителей, уж не говоря об учениках, этот предмет был темным лесом – темнее того, что окружал поселок. Тем больше уважали молодую учительницу.  Рита поведала о том, как однажды Шурочка ее спасла. Надо сказать, что поселок этот стоял, да и теперь стоит на болоте, там нет привычных нам тротуаров и тропок, вместо них – деревянные   мостки, проложенные вдоль всех улиц. Они кончались лишь у дороги, по которой ходил автобус, но до нее было далековато.  И вот однажды вечером подруги  шли из бани, нога у Риты попала на расшатавшуюся доску, изъян которой не был виден в темноте, и она  с головой ухнула бы в болотистую жижу, но Шурочка подхватила ее и втащила на мостки.  Был у них в поселке и еще один неприятный эпизод. У медички пропали деньги, зарплата за два месяца.  Рита и Шурочка, не только не прикасавшиеся, но даже и не знавшие о существовании этих денег, к тому же занятые своими заботами в школе, не приняли близко к сердцу эту пропажу, не ахали вместе с женщиной и не старались ей помогать в поисках. Этим они навлекли на себя подозрения, медичке показалось, что деньги могли взять молодые учителки. Но поскольку они этого не делали, то и подозрения к ним как-то не приставали.  А потом Рита вышла замуж и была такова.  Шурочка поступила так же, но, как мы уже знаем, позже. Их встреча после долгих лет оказалась не очень-то теплой.  Шурочка уже серьезно болела, ездила на консультации к каким-то медицинским светилам, но не слишком надеялась на выздоровление. Потом Рита иногда случайно встречала ее мужа, справлялась о здоровье Александры Григорьевны, но он был не особо разговорчив и отвечал одно – лечится, врачи надеются на лучшее.  Рита хотела сходить к ней в больницу, однако муж заявил, что она находится в московской клинике, куда давно стремилась попасть. Правда, он добавил, что может постоянно информировать Риту о ее здоровье, если та, конечно, пожелает.  Рита пожелала. И вот после нескольких чисто информационных звонков она получила сообщение о Шурочкиной смерти… Рита изъявила желание придти на похороны и попросила указать время и место прощания с покойной. Ей все указали. Она вечно опаздывала, это уже стало чертой ее характера, а потому пришла в зал ритуальных услуг намного раньше назначенного времени. Гроб с телом уже стоял на небольшом возвышении. Он был открыт.  Шурочка сильно изменилась – сказалась болезнь. Правда, ее роскошные светлые волосы были все такими же и непослушно выбивались из-за повязки, закрывавшей лоб усопшей. Народу почти не было. Кто-то внес венки, поставил их вдоль стены и удалился. Кто-то вошел, чтобы поправить на них траурные ленты с надписями, и затем тоже вышел в коридор. К гробу подошла молодая девушка с охапкой цветов и стала раскладывать их по бокам. Рита тоже пришла с цветами и решила положить их возле Шурочкиных рук.  Она дождалась, пока девушка тихо удалилась, подошла поближе  и протянула свои розы к белым восковым рукам, положенным друг на друга… И тут же отшатнулась – это оказались чужие руки! У Шурочки были короткие, пухленькие пальчики… Во всяком случае, она так помнила… А у покойной – длинные, узкие… Но тут Рита твердо сказала самой себе, что человек после смерти здорово меняется, к тому же если он много времени провел на больничной койке… И все же сомнения оставались. А надо сказать, что Рита – человек отчаянный, и уж если что задумала, то обязательно выполнит! А задумала они ни много, ни мало, как убедиться, что перед ней лежит именно Шурочка. Она четко вспомнила эпизод в леспромхозовской бане, когда они, молодые девчонки, гадали, кому какая выпадет в жизни доля. Вспомнила, как, глядя на Шурочку, завклубом Лена вдруг заявила:

  - А тобой, Шурок, муж будет командовать!  

  - Это еще почему? – спросила Шурочка. 

  - А ты на ноги свои глянь! На пальцы! У тебя ж большой палец меньше, чем второй!  Видишь? 

  Все они тогда уставились на Шурочкины ноги. Действительно, ее большой палец был явно мал ростом. 

  Эта картина вмиг пронеслась в Ритиной голове, а, убедившись, что в зале никого, кроме нее и покойницы, нет, она быстро отдернула белое покрывало и сбросила с холодной ноги черную туфельку…  Послышались шаги. Рита задернула покрывало, не успев как следует рассмотреть ногу, поскольку на покойной оказались черные чулки.  Вновь вошла девушка, но на этот раз не с цветами, а с двумя стульями, которые и поставила рядом с гробом. 

  - Господи, что это? – вскрикнула она, увидев упавшие цветы. 

  - Это мои розы, извините… Я их, видимо, неправильно положила, - вежливо сказала Рита и заметила: - Что-то тут у покойной с ногами, мне кажется, не то…  Вы не находите? 

  - Хм… Нахожу, - сказала девушка и откинула покрывало. – Господи, да что ж это такое? Тетя Маша!  Идите сюда! 

  Но тети Маши не было. По коридору прошел какой-то мужчина. Девушка крикнула ему, что если Маша опять пьяная, то ее следует… Она не договорила, потому что Рита бросилась к ней и, сказав, что покойная была ее подругой, принялась надевать туфельку на ногу, пройдясь при этом своими пальцами по пальцам покойной…  Сомнений не было – большой палец у нее был вовсе не маленького, а большого роста!  Как у большинства людей… 

  Они с девушкой вовремя привели гроб с покойной в полный порядок – к залу ритуальных услуг подъехал автобус, из него вышли люди, пожелавшие проститься с… Шурочкой?  Нет, Рита назвала про себя покойную неизвестной. Она подошла к мужу этой неизвестной, выразила, как и положено, свои соболезнования, и, сказала, что неотложные дела не позволяют ей поехать на кладбище. Но в зале она оставалась до самого  конца прощания и внимательно смотрела, как вели себя  собравшиеся на похороны люди.  А вели они себя вполне обычно для создавшихся обстоятельств и никто не вызвал у Риты никаких подозрений.  Да и в чем можно было кого-то подозревать, она не знала – все смешалось в доме Облонских. И когда траурный  кортеж двинулся в последний для усопшей путь, Рита отправилась к себе домой.  Она шла и ничего не видела перед собой, а потому и врезалась в меня.  И теперь, рассказав мне всю эту жуткую историю, она прижалась ко мне и застыла, ища ответа на множество вопросов. Из них можно было выделить два самых главных – где же сейчас настоящая Шурочка и кто похоронен под ее именем?  Конечно, из всего этого следовала масса других вопросов – почему, например, муж не бьет тревогу, где у него тогда глаза и прочее, но если мы ответим на главное, то узнаем и второстепенное, так ведь всегда бывает.  Однако проблема заключается в том, что ответить сами ни на что подобное мы не можем, для этого нужен специалист, умеющий разбираться  в трупах и во всех делах, связанных с их странным, неестественным появлением.  Именно таким специалистом и была моя замечательная подруга, частный детектив Валентина Васильевна Орлова, которой я посвятила уже не одну книгу и вместе в которой, смею вас уверить, расследовала уже не одно дело. А потому мы немедленно отправились к ней. 

     По пути я устроила Рите форменный допрос. Мне, например, было очень интересно, почему Рита и Шурочка в последние годы не были дружны так, как прежде?  Только ли болезнь этому виной? Рита была прямо-таки создана для дружбы! Она осталась такой и теперь, несмотря на свою семейную занятость. 

  - Понимаешь, Наташ, она стала какая-то странная… Замкнутая - не замкнутая, но и не открытая, как раньше… Вот у тебя бывало такое – ты говоришь с человеком, и он вроде бы слушает, и даже что-то отвечает, но ясно, что думает  при этом о чем-то своем… Что мысли его далеко-далеко… То есть сам-то человек здесь, а его душа, либо какая-то невесомая сущность – совсем в другом месте… 

  - Да. У людей перед смертью, наверное, так бывает…

  - Я это знаю. Но у Шурочки так было и не перед смертью…  Когда, например, они переехали в наш город, до смерти было еще далеко…   

  - Но, может, она уже знала, что умрет?  Мой отец, например, еще в тридцать пять лет знал, что у него рак…  Правда, это не помешало ему прожить еще почти столько же…

  - И все-таки у меня было такое впечатление, что она постоянно думала о чем-то, чего  не могла или не хотела высказать… И теперь унесла эту тайну с собой…  То есть… Господи, что это я говорю! В гробу-то ведь была не она! 

  - Может, муж что-нибудь обо всем этом знает? – предположила я. 

  - Может. Но я его об этом, естественно, не спрашивала…  Он тоже какой-то странный…  Как замороженный…  И я нисколько не удивлюсь, если все эти превращения – его рук дело… 

  Валино агентство располагалось в  самом центре города, в старом двухэтажном каменном здании, которому было почти полтора века. Когда мы приблизились к нему, то сердце мое затрепетало – ведь это был дом нашего детства. На обоих его этажах по-прежнему кто-то жил – без всяких удобств, как и раньше. За водой пожалуйте с ведрами на улицу, к колонке! Комнаты агентства разместились в нашем бывшем парадном, куда моя подруга провела воду на собственные средства. Я в волнении взялась за ручку двери, которую открывала еще ребенком. Дверь эту Валя отреставрировала, ручку тоже. Ностальгические воспоминания не помешали мне широко улыбнуться при виде подруги и воскликнуть:

  - Привет лучшему сыщику мира! 

  - Вот как? А в прошлый раз  ты говорила про все мироздание! – ответила сияющая Валентина, которой никогда не грозило умереть от скромности. 

  - Так развенчивают подруг! – ввернула Рита, которую я тут же и представила хозяйке офиса. 

  Надо сказать, что настроение у Вали было замечательное, и это, знаю по опыту - первый признак успешного окончания какого-то сложного дела. Я подумала, что она нам о нем расскажет, но не тут-то было! Валя начала говорить о трудностях работы частного сыщика, о невозможности получать нужные материалы, о фактическом запрете на расследование ряда сложных дел, которые имеют стопроцентные шансы быть раскрытыми именно с ее помощью. И получается замкнутый круг, который на практике выглядит так: частному детективу Валентине Орловой официально не рекомендуется углубляться в дело криминальной группировки такой-то, однако крах означенной группировки наступает именно после усилий моей подруги. Ну как тут не сказать пару «теплых» слов о наших законах и различных подзаконных указующих документах! Но Валя не говорит. Она вообще не бросает слов на ветер.  Есть запрещающие бумажки – и пусть! Она, понятно, рассуждала бы по-другому, не правь убойным управлением в области наш друг и однодворец Владимир Иванович Комов. Но он правит! Рулит в нужном направлении!  И оказывает всяческую помощь бывшей своей соседке и коллеге, которая и статус-то частного детектива приобрела с его помощью!  Словом, тут полная круговая порука, которая всем идет только на пользу. 

  Мы с порога заявили Вале, что пришли по необычайно таинственному делу, но она ответила, что в таком случае сначала приготовит нам чай, а уж потом будем говорить о загадках.  Так и получилось. Валя стала накрывать на стол – быстро, по-походному, я – заваривать чай, так как никогда и никому не доверяю это святое дело, а Рита уселась за телефон и стала поочередно разговаривать со всеми своими чадами, призывая их не скакать по кроватям и дивану, не сидеть больше часа за компьютером, не высовываться с балкона и так далее. От этих наказов нам стало весело, а детям, думаю, тем более – ведь куда интереснее прыгать по квартире, когда это запрещено! Но это веселье улетучилось, когда Рита поведала моей подруге всю историю  с Шурочкой. Естественно, Валя спросила, уверена ли она в том, что в гробу действительно лежала совершенно другая женщина.  Рита вновь стала рассказывать ей про пальцы рук и особенно ног, а я вдруг вспомнила историю с племянницей моего мужа, у которой, как и у Шурочки,  большие, самые первые пальцы на ногах были  меньше своих собратьев.  И что, вы думаете, она сделала?  Обратилась к хирургу, и одна фаланга на втором пальце – чик! – была обрезана! Пальцы на ногах как бы уравнялись в своем росте. Все ругали девушку на чем свет стоит, но она придерживалась мнения,  что красота требует жертв.  Я тут же рассказала об этом случае и спросила Риту, уверена ли она, что Шурочке не была сделана подобная операция. 

  - Насчет операции не знаю. Но поймите – у покойницы большой палец был о-о-очень большой! И все пальцы были длинные, как и на руках. А у Шурочки – короткие, как и она сама… 

  Я верила Рите. Валя – тоже. Она расспросила мою сокурсницу об их отношениях с Шурочкой, заставила ее очень подробно рассказать о том, как они жили и работали в леспромхозовском поселке, с кем там Шурочка общалась, чем увлекалась, какой у нее был характер и все прочее. Рита преподносила нам день за днем, месяц за месяцем их общей с Шурочкой молодости вплоть до своего отъезда  сюда, в наш город.  Валя попросила ее рассказать и о своем муже, с которым она, оказывается, познакомилась в поселке – он заканчивал лесную академию  и находился там на практике. Она призналась, что, кажется, Шурочка в него слегка влюбилась…

  - Но я не очень-то расстраивалась – ведь Шурочка была не слишком романтична, зато практична, основательна, и любовь без взаимности там долго жить не могла. 

  - И какая же у нее была фамилия? 

  - Григорьева, как и у мужа.

  -  Девичья, я имею в виду, - уточнила Валентина. 

  - Девичья? Ой, я пропустила очень важный момент! Она ведь была замужем! Правда, всего ничего – то ли месяц, то ли чуть больше, вышла-то по глупости! Так что ее девичьей фамилии я не знаю… 

  Валентина попросила  как можно подробнее рассказать и о Шурочкином муже. Он был довольно симпатичным парнем, работал  в леспромхозе газоэлектросварщиком, неплохо зарабатывал, но Шурочка долго не обращала на него внимания. А его, между прочим, все уважали и обращались к нему только по имени, отчеству – Николай Донатович.  В конце концов парень добился своего – Шурочка вышла за него замуж.

  - Я их телеграммой тогда поздравила, - сказала Рита. 

  Она призналась, что когда эта пара переехала в наш город, то их обоих трудно было назвать счастливыми. Особенно его. 

  - Он все время был какой-то потерянный. При ней словно и говорить боялся, все больше молчал, - призналась Рита. – Особенно когда Шурочка заболела. 

  Мы говорили еще о многом, в том числе и о болезни этой женщины, но думали об одном: чья же это странная и страшная затея – похоронить под видом Шурочки другую женщину? Кому это надо?  И, главное – зачем? Валентина была уверена, что после тщательных поисков и целенаправленных раздумий мы обязательно ответим на эти вопросы!

 

Роман Наталии СОЛДАТОВОЙ «ДЕВУШКА. САМОЛЕТ. ЗОЛОТО.» 

опубликован в журнале «Детективы «СМ» №03-2018 (выходит в июне)