Владимир ПАНИН

АТАКА... АТАКА

Отрывок из повести 

"Атаки на войне бывают самые разные: и на твердой земле, и в воздухе, и на воде, и под водой. В атаку кидаются целые дивизии и армии, дивизионы и эскадры. Но автора сейчас интересуют атаки очень малых групп людей и атаки отдельных единиц военной техники. Это особые разновидности атак: они требуют от всех их участников сверхнапряжения, которое не каждому дано выдержать". От автора

 

Не проходило дня, чтобы старлей, стиснув зубы и прикрыв глаза, мысленно не проводил бой с немецким бомбером «Ю-88». Кисти его рук двигали ручку управления и сектор газа, ступни давили на педали, большой палец правой руки ложился на гашетку пулеметов, добиваясь нажатия никак не дольше двух секунд. Он довел после сотен попыток все свои движения до автоматизма, пытаясь нападать на «юнкерс»: и спереди, и сзади, и сверху, и снизу, и в бок, и наискосок.

Пытался прорваться сквозь обязательный встречный огонь до расстояния «в упор», чтобы дать возможность своим пулеметам обязательно пробить-таки бронированное тело «юнкерса», и отказывался от этого, так как «это» не гарантировало неуязвимость «МиГа».

Он открывал свой огонь издали, чтобы подавить на «юнкерсе» пулеметы винтовочного калибра своим более крупным калибром, а потом ворвавшись в образовавшуюся пулеметную брешь, добить врага в упор; и опять отказывался и от этого варианта, так как и «это» не гарантировало неуязвимость «МиГа».

Тогда он стал искать единственное уязвимое место «юнкерса», чтобы гарантированно (именно гарантированно) уничтожить. И после многих мучительных проб вроде бы что-то обнаружилось подходящее. Но подтвердить это могтолько новый бой с «Ю-88», а для этого надо было вернуться на фронт, да еще и оказаться в кабине «МиГа».

Потом был санаторий для выздоравливающих летчиков. Дальше было училище для восстанавливающихся летунов. Опять был двукрылый «У-2» и однокрылый «УТИ-1». Опять, как мальчишку-новичка, инструкторы учили его летать. И он учился и восстанавливал свои навыки пилота. И довольно быстро (по училищным меркам) восстановил их достаточно и для «У-2», и для «УТИ-1». А вот на «МиГ» врачи его не допускали из-за поврежденного позвоночника.

Тогда настырный старлей пошел к самому начальнику училища и смиренно попросил направить его, истребителя, в родной полк, обещая летать только на связных и санитарных «У-2». Опытный начучилища понимающе усмехнулся:

– Все врешь, конечно! Но удерживать не буду. Фронту нужны опытные боевые летуны. Черт с тобой! Летай на чем сможешь! – И пришлепнул печать на сопроводительный документ.

А в полку и размышлять не стали:

– Ты – летчик! Опытный, боевой! Ну и летай на своем «МиГе»!

И он опять стал учиться. Сначала, незнакомый ему, но опытный летун полетал сколь было надо с ним на «спарке». Потом его выпустили тренироваться в воздухе одного. Старлей очень старался и скоро уверенно и чисто вертел в небе на виду привередливых контролеров фигуры высшего пилотажа.

– Могёт! – выразился один контролер.

– Годится! – подтвердил второй.

После этого старлея объявили «ведущим» и дали ему в «пару» опытного лейтенанта с бортовым номером «12». И еще пяток дней они отрабатывали полеты вдвоем. А дальше началась повседневная боевая работа. Парой прикрывали выступ нашего фронта в сторону противника. Сначала были ознакомительные полеты внутри выступа. Потом состоялись пролеты вдоль линии фронта. Делали по два-три боевых вылета в день. Сталкивались и с «мессерами», и с «юнкерсами-87». Дрались, и довольно успешно. А вот с «Ю-88» встречаться не приходилось. И при каждом удобном случае старлей, не стесняясь, пытливо расспрашивал других летчиков про «Ю-88»: где у него уязвимые места, с какой стороны атаковать лучше, а с какой и соваться не стоит. Делились с ним опытом охотно, но все в один голос твердили, что без пушки к «Ю-88» лучше не соваться. Все верно, но побаливающий позвоночник старлея упорно требовал расплаты.

И ведь пришлось ему столкнуться с «Ю-88»! Сначала он заметил в южной стороне белое невинное пятнышко и не спускал с него глаз, пока в середине пятнышка не стало что-то поблескивать. Руки и ноги сами сделали нужное, и «МиГ» помчался на полном газу. Старлей понял, что это именно «Ю-88», и внутри у него  екнуло: «Ну вот! Кажись, опять встретились!

«Юнкерс» шел на высоте 4000 метров поперек нашего выступа почти у его основания. И, скорее всего, у него не было бомбовой нагрузки. Это был, надо полагать, связник между противоположными сторонами выступа. Значит, он должен был напичкан военными картами, документами и т.п. И в его чреве мог прятаться какой-нибудь старший офицер-связник, сопровождавший документы и пожелавший лично быстро оказаться по другую сторону советского выступа. В военном понимании такой «юнкерс» был «жирным гусем». Вот только для пользования его «жиром» надо было заполучить целехонькими и карты, и документы, и возможного связника-штабиста.

На всякий случай старлей приказал своему ведомому:

– Перейди на левую сторону и не мешай!

– Понял! – просипело в наушниках, и ведомый послушно переместился.

«Юнкерс» шел на полкилометра выше и метров на 700 правее, мощно, красиво и как всегда уверенно, явно чувствуя себя хозяином неба. Они сближались со скоростью 470+570=1040 км/час, расстояние между ними сокращалось почти на 300 м каждую секунду. Мозг старлея работал стремительно, не зря же он готовился к такой встрече почти год. Пристально вглядываясь в заклятого врага, он дождался, когда между ними стало примерно 2,5 км, и начал выполнять сложнейшую кривую, сотни (а может, и тысячи) раз мысленно рассчитанную и отрепетированную и вот теперь проделываемую наяву. Поигрывая ручкой и педалями, старлей за какие-то 8 секунд (в которые «юнкерс» промчался по своей прямой 1км) на миговской скорости 570 км/час, т.е. 160 м/сек, проскочил вправо и с подъемом около полутора километра и вышел «юнкерсу» прямо в его правый бок, находясь при этом в узкой «мертвой» зоне для всех юнкерсовских пулеметов. Приподнявшись чуть выше его крыла, старлей открыл с 300 м огонь из всех своих пулеметов по самому уязвимому месту «юнкерса»: прозрачному вытянутому над пилотской кабиной бугорку. Меньше двух секунд длилось это, но бронебойные пули калибра 12,7 мм разбили с короткого расстояния в упор хваленое немецкое бронестекло кабины верхнего стрелка и вышибли из его головы тевтонские мозги, припудренные гитлеровской пропагандой.

Проскочив над «юнкерсом», едва не задев при этом макушку торчащего вверх на вражеском хвосте стабилизатора, старлей, опустив правое крыло вниз почти отвесно, заложил самый крутой боевой разворот вправо, на который «МиГ» был только способен, и секунд через одиннадцать стал нагонять «юнкерс» сзади и сверху, уже находясь в только что созданной его пулеметами безопасной зоне. Чтобы окончательно добить «юнкерс», следовало расстрелять с близкого расстояния обоих пилотов в их бронестекляшке: всего-то три, самое большее, четыре секунды работы пулеметов, и «юнкерс», опустив нос, начал бы неуправляемо падать. И уже ничто в мире, включая всех немецких богов вместе взятых, не спасло бы двухмоторного оккупанта.

Но старлей слишком долго мечтал об этой встрече и слишком серьезно готовился к ней, чтобы закончить бой так дешево. И он, слегка прижав левую педаль, чуть отвел свой истребитель левее, и только теперь, опустив сколько надо нос, с огромным наслаждением продержал палец всего две секунды на гашетке, расстреливая левый двигатель бомбера. Он видел, как дырявился в решето небронированный тонкий кожух и догадывался, что крышки цилиндров мотора, прячущегося внутри кожуха, раскалывались почти над всеми цилиндрами, и их поршни, потеряв давление над собой, переставали толкать коленчатый вал, и обороты того уже сильно падали.

Тут явно опытный вражеский пилот резко бросил свой бомбер в крутое пике. Он правильно делал, этот немец-ас: ведь «Ю-88» был пикирующим бомбардировщиком и не боялся глубокого пикирования даже с углом в 60 градусов. Но и старлей тоже был асом, и повел свой «МиГ» следом, держась выше плоскости «юнкерса», чтобы не попасть под огонь нижнего стрелка.

Над облаками «юнкерс» вышел из пике и пошел горизонтально, уже с меньшей скоростью. Пользуясь превосходством в скорости и в высоте, старлей догнал поврежденный «юнкерс» и снова ударил коротко из своих пулеметов по тому же левому двигателю, добивая того до полной остановки. Советский ас не уничтожал при этом весь «юнкерс» окончательно, хотя имел полную возможность такого действа. И это не случайно: в голове старлея уже четко сформировалась почти фантастическая мысль – посадить «юнкерс» на нашей территории, вместе с важными документами, офицером-связником и экипажем в придачу.

Спасаясь, «юнкерс» нырнул в облака. Чтобы не столкнуться с ним там, старлей отвел свой «МиГ» несколько вправо, где не могло быть и ведомого. А когда выскочил под облака, то увидел, что его ведомый уже заходил на «юнкерс» в атаку. Это нарушало задуманное старлеем, и он заорал в эфир:

– Двенадцатый, назад! Двенадцатый, назад! Живьем будем брать гада! Живьем!

По тому, как двенадцатый отвалил от «юнкерса», с промедлением, было ясно, что ведомому страсть хотелось пострелять по подбитому огромному бомбардировщику. Старлей же легко догнал «юнкерс», левый винт которого уже не вращался и сильно тормозил полет, и, чтобы сбавить скорость «МиГа», выпустил даже шасси. А упрямый «юнкерс» упорно тянул к своей территории. Допускать этого было никак нельзя, и старлей, уравняв скорости, стал слева и сзади почти мгновенными очередями стрелять возле кабины пилота. И это подействовало: «юнкерс» медленно повернул вправо и пошел вглубь нашей территории. При этом он потерял на повороте еще высоту, но упорно зачем-то держался в воздухе.

Надо было заставить непослушного гада идти на посадку на нашей территории, и старлей, перевалив «МиГ» на правую сторону «юнкерса», ударил по правому его двигателю. Очень коротко, чтобы тот не вздумал загореться. Это решило все дело: «юнкерс» пошел на снижение, выпустил, наконец, шасси и явно надумал садиться. Старлей челноком ходил над ним влево-вправо, не выскакивая вперед под стволы чужих передних пулеметов, все еще способных прекрасно стрелять на поражение. Верить в благородство фашистов было бы непростительной дурью. Внизу просматривалось сколько угодно вроде бы подходящих для приземления разных больших полей, и «юнкерс» стал садиться на одно из них неподалеку от дороги, по которой двигалась кавалерийская часть.

Огромный бомбер удачно коснулся земли, но на пробеге под его колеса подвернулась случайная, совершенно незаметная сверху канавка, и «юнкерс» замер, уткнувшись носом в препятствие и задрав хвост. От дороги тут же отделились человек двадцать всадников и помчались наперегонки к свалившейся с неба добыче. Подскакав к «юнкерсу», они прямо с седел полезли на задранный хвост, словно занимались этим много раз, и своим весом опустили хвост на землю.

Старлей носился над ними на малой скорости метрах на семидесяти высоты, показывая для порядка всем свой бортовой номер. Только убедившись, что с земли его прекрасно видят и даже приветственно машут то ли папахами, то ли кубанками, и что там внизу все делается как надо, и экипаж «юнкерса» уже вытащен из нутра и взят в плен, старлей взял курс на свой аэродром, не увеличивая высоты полета.

А сверху старлея прикрывал надежный ведомый, которому так и не пришлось пострелять в этом очень страшном и очень удачном бою. И можно было расслабиться телом, что в боевом вылете вообще нельзя делать. Но сегодня был такой особенный день, невероятный случай: он, старлей, посадил на не имеющем пушки «МиГе» огромный и пуленепробиваемый ни с какой стороны «Ю-88». Этого еще не делал никто с самого начала войны.

Колеса «МиГа» коснулись полосы аэродрома как положено сразу тремя точками. Пробежав сколько надо, закатился на свое место и замер. Старлей не спеша вылез и ошарашил бортмеханика вопросом:

– Краска есть?

– Какая? – опешил тот.

– Красная, само собой!

– Зачем? – опять не понял бортмеханик.

– Звездочку нарисовать, побольше размером, за двухмоторный «юнкерс- 88»!

– Так бы сразу и сказали! – закричал счастливый бортмеханик, но тут же уточнил: – И где же он упал?

– Не упал. Он сел.

– Это как же? – никак не врубался бортмеханик.

– А я его подбил немного и заставил сесть на колхозное поле. Он и сейчас там сидит. Его какие-то кавалеристы охраняют.

Бортмеханика можно было понять: никто на его памяти еще не делал этого.

– А эти кавалеристы не запишут вашего «юнкерса» на себя? – испугался бортмеханик.

– Не смогут: я им свой бортовой номер на бреющем показал. Да и ведомый все видел и все подтвердит.

-– Тогда звезда будет! И самая яркая из всех ваших звезд!

Потом он тожественно лил из приготовленного ведра колодезную воду на голую и потную спину старлея. Прохладная водица забегала на шею и живот, попадала в уши и в нос, и старлей блаженно отфыркивался.

 

ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ

Ах, как прекрасно звучит короткое и стремительное слово «МИГ» (с буквами равной высоты). Оно означает «мгновение», очень короткий промежуток времени. Период появления этого молниеносного слова прячется в туманной дымке прошлого.

А вот дата рождения слова «МиГ» (где среднее «и» обязательно ниже ростом, чем крайние «М» и «Г») известна точно: 5 апреля 1940 года. В этот день в небо впервые взлетел истребитель «МиГ-1». Название обусловлено волей Сталина. Он приказал названия всех советских самолетов составлять из первых букв фамилий их главныхконструкторов. В данном случае это были Микоян и Гуревич.

«МиГ-1» оказался, честно говоря, неважнецким истребителем, и было выпущено всего 100 машин с этим названием. Зато 29 ноября того же года взлетел сильно улучшенный вариант, названный «МиГ-3», и этих аппаратов с винтом было сделано более 3000. «МиГ-2» никогда не существовал: тот же Сталин тогда же пожелал всем истребителям давать только нечетные имена, и эта традиция сохраняется до сих пор, и в двадцатом первом веке. «МиГ-1» и «МиГ-3» воевали в Великой Отечественной войне с первого ее дня и примерно до конца 1942 года. Именно тогда легендарный советский летчик Александр Покрышкин (будущий первый трижды Герой Советского Союза), начав воевать у границы с Румынией в первый же день Великой Отечественной войны на «МиГ-1» и отступив с Красной армией с боями до Северного Кавказа, пересел, наконец, из кабины «МиГ-3» в кабину американской «аэрокобры». Истаяли в небе все тогдашние «МиГи» за полтора года страшнейшей войны. И могло показаться, что время «МиГов» истекло полностью.

Ан нет! В 1947 году внезапно прянул в небо «МиГ-15» (уже чисто реактивный истребитель и со стреловидным крылом). Этот самолет от роду был великолепным бойцом. Его отцы вооружили свое творение очень мощно, и со своими двумя тридцатисемимиллиметровыми пушками (а это тогда было очень много) «МиГ-15» выиграл в Корее свою главную войну со всеми тогдашними, американскими, противниками, включая их новейший истребитель «сейбр». «МиГ-15» было построено до 16 000, что стало рекордом среди всех реактивных самолетов – и летал этот самолет почти над половиной планеты.

«МиГ-17» уже носился на скорости звука. И на нем хорошо воевали также вьетнамцы. «МиГ-19» стал всепогодным перехватчиком и отгонял от границ СССР непрошеных визитеров. Он летает где-то и сейчас. «МиГ-21» оказался прекрасным фронтовым истребителем уже с треугольным крылом. Великолепно вооруженный, он выиграл свою войну. Поставлялся в 49 стран мира. Это самый массовый сверхзвуковой самолет. И сейчас кое-где служит.

«МиГ-23» обрел крыло с изменяемой геометрией для взлета с укороченных полос и грунтовых аэродромов. Был многофункциональным истребителем, применялся и как бомбардировщик, и как штурмовик. Летает до сих пор. «МиГ-25» носился на высоте свыше 23 км и на скорости более 3000 км/час. Имел у иностранцев уважительную кличку «летучая лисица». До сих пор служит в России. «МиГ-27» – советский истребитель-бомбардировщик третьего поколения с крылом изменяемой геометрии. На нем применялись высокоточное оружие и пушка сумасшедшей скорострельности. «МиГ-29» – многофункциональный истребитель четвертого поколения. Его корабельный вариант со складывающимся крылом («МиГ-29КС») в самом конце 2016 года успешно бомбил всякую нынешнюю нечисть в Сирии, взлетая с авианосца «Адмирал Кузнецов».

«МиГ-31» двухместный всепогодный истребитель нынешней России от любой воздушной напасти на любых высотах. «МиГ-33» уже попадал в поколение истребителей 4(+). Он был полностью спроектирован, прошел все положенные испытания, демонстрировался на больших авиавыставках, им серьезно интересовались заграничные покупатели, но в большую серию этот тип так и не пошел. И это не вина конструкторов. Однако труды по созданию «МиГ-33» не пропали бесследно: на его базе создан новый тип истребителя с более совершенными тактико-техническими характеристиками.

«МиГ-35» – самый последний истребитель этой фирмы. Относится к категории 4(++). Великолепный многофункциональный истребитель, которому уготована долгая жизнь. Будут создаваться сколько угодно вариантов этой новинки. Наверняка появится и корабельный вариант: новые русские авианосцы вот-вот обязательно начнут строиться.

Авторский дует Микоян и Гуревич работал плодотворно до своего естественного конца. Менялись правители в СССР, а эти люди все творили прекрасные новые самолеты. Не счесть наград, полученных ими за свой труд. Обычно они носили только звезды Героев Социалистического Труда (на левой стороне груди) и медали лауреатов Сталинских (Государственных) и Ленинских премий (на правой стороне груди). А еще эти славные люди оставили после себя достойную смену, которая продолжает делать великолепные «МиГи».

Все «МиГи» рождались истребителями, как будто их отцы-гении брезговали самолетами другого назначения: бомбардировщиками, штурмовиками, транспортниками и т.д. Поэтому все «МиГи» носят только нечетные номера. Они летают над десятками стран мира. Но главная их служба была и есть на Родине. Эти строки пишутся в 2017 году, и значит, «МиГ» вот уже 77 лет стережет русское небо. Автор ничуть не сомневается, что эта трудная ответственная и гордая служба будет продолжаться еще многие десятки лет.

 

Повесть Владимира ПАНИНА «АТАКА... АТАКА...»

опубликована в журнале «ПОДВИГ» №12 за 2017 год (ДЕКАБРЬ)