МИСТИКА НАУКИ

Послесловие к роману Максима ВОЙЛОШНИКОВА «МАГ ИМПЕРАТРИЦЫ ЕЛИЗАВЕТЫ»

     Развитие науки долгое время шло бок о бок с  магическими и иррациональными представлениями. Иначе быть и не могло. Наука начинается там, где появляется теория. Исследователь выдвигает гипотезу - предположение, требующее доказательств. Затем проверяет путём эксперимента, как объясняет эта гипотеза доказанные факты и может ли она предсказать факты, пока неизвестные. Если полученные результаты в гипотезу не вписываются, а новых фактов автор гипотезы предложить не может, ее отбрасывают или изменяют. Доказанная гипотеза превращается в теорию. Накопленные и систематизированные факты, так называемая мудрость поколений, науки не составляют. Выдвигая гипотезу, ученый всегда стремится за пределы уже познанного.
В XVIII веке алхимия, астрология были частью научного мировоззрения. Анатомия и медицина включали в себя постулаты, позднее  отвергнутые наукой, а в области духовных знаний грань между наукой, религией и магией была весьма условной. Россия активно перенимала у Европы передовые научные знания, которые были тесно переплетены с магическими представлениями, с поиском тайн древности, а не только новых открытий. Герой романа Максима Войлошникова «Маг императрицы Елизаветы» - молодой  одаренный уроженец русского Севера Гавриил Лодья путешествует по Европе XVIII века, пытаясь проникнуть в самую суть методов европейских ученых. Возвратившись в Россию, он старается использовать эти методы с пользой для страны. Здесь угадываются некоторые подробности биографии Михаила Васильевича Ломоносова. В молодости он также учился в Германии, там и женился; и на его долю выпало множество приключений.
В романе Максима Войлошникова рассыпаны намеки на то, что молодой ученый наделен некими  сверхъестественными способностями. Автор словно ставит читателя на место человека XVIII века. Тогда от науки были далеки не только простолюдины – и некоторые британские аристократы считали Исаака Ньютона алхимиком, а он старательно поддерживал свой таинственный ореол. Идеи Ньютона о всемирном тяготении, ставшие основой фундаментальной науки, в то время были приняты в штыки последователями французского философа и математика Декарта, стоявшими на рациональных позициях; они считали Ньютона шарлатаном.
Сподвижника Петра I шотландца Якова Вилимовича Брюса,  называли колдуном и чернокнижником. Как и Ньютон, Брюс не старался опровергнуть свою сомнительную славу, наоборот, любил шокировать людей. Известна история о том, как он сохранил лед, покрывавший пруд в его имении, до поздней весны, укрыв его с зимы соломой, пригласил гостей и продемонстрировал им обледенелый водоем в окружении зеленеющей травы. Добиться этого не просто, неизвестно, на какой по счету сезон климатические условия совпали так, чтобы подтвердить догадку Брюса о том, что лед можно долго сохранять в природных условиях. Его гости,  а это были люди из высшего общества, поверили в волшебные способности Якова Вилимовича, а слухи преувеличили их до угрожающих размеров. В действительности Брюс был человек весьма трезвомыслящий и прагматичный, об этом говорит хотя бы то, что он начальствовал над первой русской артиллерийской школой, а артиллерийское дело и колдовство никак не связаны.
Много всяческих тайн добавили в науку масоны. Масонские общества распространились вместе с идеей философского объяснения Вселенной как часового механизма, который Бог запустил, а потом  самоустранился; приверженцем этой идеи был Ньютон. Существование Бога не отрицалось, но масоны решили, что церковь мешает ученым, и  распространяли научные знания тайно. Первые масоны полагали, что тайную вечную мудрость воплощает  Святой Грааль –  чаша, из которой Иисус Христос вкушал вино на Тайной вечере. В эту чашу Иосиф Аримафейский собрал кровь из ран распятого на кресте Спасителя. По преданию, Грааль сохранили рыцари Храма тамплиеры, их орден был разгромлен в 1314 году при  участии католической церкви.
        Важнейшим заблуждением ордена масонов была уверенность в том, что мнимую или истинную мудрость можно передать путем инициации, или посвящения, обставленного мрачными мистическими ритуалами. Принятый в орден человек, согласно их учению, получал знания по мере достижения высокой степени в масонской ложе, минуя образование и долгую научную работу. Это заблуждение свело все благородные усилия масонов на нет. Но зловещие ритуалы сохранились, и некоторые корпорации, помогая своим членам в достижении высокого общественного статуса, тщательно исполняли их.
Естественные науки  давно распрощались с донаучными представлениями, объяснили то, что ранее считалось магией, и приблизились к снятию противоречий между наукой и религией. Всплеск поисков новой или прежде утраченной  философии относится к периоду, последовавшему после окончания Первой мировой войны, когда выжившие европейские интеллектуалы разочаровались в научном прогрессе и капитализме, приведших к неслыханной бойне.
Появилось множество полумистических обществ, созданных для поиска новых основ развития цивилизации. В России возникло Теософское общество Елены Блаватской. Это была разветвленная международная сеть, члены которой исправно «доили» богачей, обещая им  мистические знания. Средства обращались в доход  общества Елены Сергеевны.
      Интересна и другая дама – Изабель Эберхард, ставшая, в некотором смысле, одним из суфиев, или исламских мистиков. Журналистка, писательница, романтизировавшая жизнь в аравийской пустыне, Изабель была русской по происхождению. Ее отец Александр Трофимовский родился крепостным, был взят в семью офицера немецкого происхождения Эберхарда. После сомнительной  истории Трофимовский  с женой Эберхарда бежали в Швейцарию, где и родилась Изабель. Трофимовский сделался радикальным социалистом и атеистом. После Первой мировой Изабель с матерью переехали в Алжир. Девушка шокировала тамошнюю публику тем, что разгуливала в мужской арабской одежде и курила гашиш. Она искала в суфизме новой общественной философии, более гармоничной по сравнению с социалистической и более традиционной, чем марксизм. Изабель приняла ислам, что не помешало ей поставлять французам сведения об алжирском Сопротивлении. Вскоре, еще совсем молодой, она заразилась сифилисом, потеряла все зубы и ... утопилась.
Одним из первых обратил внимание на модную до сего времени восточную философию французский офицер граф Альбер де Пувурвиль. В конце XIX века он служил в Иностранном легионе в Индокитае. Дезертировал, участвовал с вьетнамскими триадами в освободительной войне. «Они отвечали не только на религиозные, но и на социально-политические запросы, в этом они были сходны с франкмасонством, и это сходство поражало первых западных исследователей триад», пишет современный историк Марк Сэджвик. Граф де Пувурвиль вернулся во Францию, служил в министерстве иностранных дел, говорил о пользе курения опиума и проповедовал идею «установления западного контроля над китайскими философскими и социальными ресурсами». Знаменитый французский философ-традиционалист Рене Генон всерьез пытался возродить орден тамплиеров. Были и другие примеры поиска новой социальной философии. И все они опирались на теоретические труды признанных философов.
Роман Максима Войлошникова дает оригинальное и достаточно полное представление о научном мире Европы XVIII века, в котором переплетались смелые эксперименты, упорный труд и тяга к сверхъестественному. Он описывает, какими путями русские люди перенимали научные знания, реализовывали и развивали их в России. И реализовали – Попов изобрел радио, Менделеев открыл свою гениальную Систему. К началу XX века Россия строила превосходные паровозы, самолеты, корабли и подводные лодки, огромный научный потенциал сохранялся и после революции в советском, прежде всего, оборонном, секторе экономики.
Роман же рассказывает о том, что этому предшествовало. О том, как трудно порой отличить суеверие от научного знания. Но главное – как важно иметь широкий кругозор для того, чтобы отличить ученого от колдуна и не считать социального философа – мистиком.

Сергей ШУЛАКОВ