Виктор КАРПЕНКО

"КНЯЗЬ ЯР". Отрывок из романа

ПРЕДЛОЖЕН АВТОРОМ ДЛЯ ПУБЛИКАЦИИ НА САЙТЕ

1

К Нижнему Новгороду подошли ближе к вечеру. Упреждённый заранее, великий князь нижегородский Дмитрий Константинович встречал ханского посла на обновлённой и увеличившейся в размерах пристани. Ачихожию, как старого знакомого и дорого гостя, князь обнял и расцеловал по русскому обычаю. За спиной посла, возвышаясь на две головы, в дорогом облачении стоял ещё один княжеский знакомец. И хотя тот был одет в шёлковые дорогие одежды, князь его признал тут же.
– Никак в твоей свите мой гридь объявился? Токмо обряжен как-то не по-нашему... – озадаченно произнёс князь, разглядывая молодца.
Ярослав, как и положено слуге княжескому, отдал Дмитрию Константиновичу поясной поклон.
– Ошибаешься, князь Дмитрий, – улыбнулся ханский посол, – то не твой воин, а военачальник хана Азиза – князь Яр. И пришёл он в твои земли с войском и наказом хана быть тебе в походе с ним на булгар.
Дмитрий Константинович от неожиданности лишился речи. Он помнил, что Ярослав после выполнения его поручения должен был отправиться в Новгород Великий, а тут появляется совершенно с противоположной стороны, с ханским послом да ещё и с войском... И как теперь поступить ему, великому князю, с этим удивлявшим его уже не раз новгородцем.
– Что ж, князь так князь... Рад тебе, князь Ярослав! Вижу, одежонку сменил, да не сменил ли веру? – строго спросил Дмитрий Константинович.
Молодец торопливо перекрестился.
– Тогда обнимемся, князь. Только называть-то тебя теперь как: Ярослав, а может, Яр?
– Ярослав! – вымолвил молодец и зарделся, словно девица.
– О?но как тебя проняло, – полез с объятиями и поцелуями воевода Данила Петрович. – Что ты будешь делать: токмо без присмотра оставил, а он уже в княжеском обличии явился. Того и гляди, в другоряд ханом объявишься... Тогда уж мне точно головы не сносить, не простит отец твой такого возвышения, – рассмеялся воевода, довольный своим племянником и гордый за него.
В город с Дмитрием Константиновичем отправились только ханский посол и новоявленный князь Ярослав. Татары же, вытащив лодии на берег и выставив охранение, принялись ставить палатки, жечь костры... Первыми забелели на волжском берегу шатры князя Ачихожии и князя Яра.

Через две седьмицы не только на волжском, но и на окском берегу рядами выстроились воинские палатки и княжеские шатры. Ждали только прихода дружины князя Бориса, и тот не замедлил явиться с войском в четыре сотни всадников. На военном совете решили, что князь Борис со своими дружинниками и две сотни под рукой воеводы Данилы Петровича пойдут берегом конны, остальные же – водным путём, разместившись на татарских и княжеских лодиях. На головном двухмачтавом пабусе расположились князья и татарский посол.
– Ты ведь проходил мимо Булгара? – обратился великий князь Дмитрий Константинович к Ачихожию. В ответ тот лишь кивнул. – Не увидел ли там стен новых, башен или ещё каких-нибудь заморочек, кои нам помешают овладеть городом?
Оторвавшись от созерцания бегущей встреч воды, ханский посол успокоил:
– Стены подновили, но следы от двухгодичных пожаров видны. Да ты не тревожься, князь. Коли разбойники смогли овладеть Булгаром, неужто мы, слуги великого хана Азиза, убоимся его рабов и данников.
– Всё так, – согласился Дмитрий Константинович, – людишек вот только жаль, не так уж много их осталось на Руси...
– Ништо, бабы ещё нарожают... Я вот о чём с тобой хочу поговорить, – снизил голос ханский посол, оглядываясь на стоявшего поодаль у мачты Ярослава. – Присмотрел князь Яр себе девицу в Суздале, звания не простого – боярышня. Отец её вот только супротивничает, не хочет девку за молодца отдать.
– Может, после похода поговорим?..
– Нет. Хочу знать ноне: пойдёшь ли сватом? Или тебе честь княжеская не позволит? Не то я пойду! Мне-то уж отказа не будет, – прошипел Ачихожия.
Князь несколько задумался: боярин-то князя Дмитрия Ивановича человек, не дай бог, обидится зятёк, что вмешиваюсь в его ипостась... Хотя что в том?! Не силой брать, сватать приеду...
– Сосватаю девицу молодцу, – и, улыбнувшись, спросил: – Давно мне мысль одна покоя не дает: скажи, почто забота такая о новгородце?
– Э-э, – сузил веки князь Ачихожия, – сын он мне! Ваш Господь его ко мне привёл, а мой Аллах повелел сыном назвать. И ноне Ярослав не купчишка новгородский, князь древнего и богатого рода, и сам он богат землями, дворцами и людьми! – горделиво расправил плечи Ачихожия. – Не обижай князя Яра! Обидишь... степь придёт, выжгет всё, камня на камне от городов твоих не оставит.  Подумай над тем, что я тебе сказал, – и после многозначительной паузы продолжил: – А девку-то ему сосватай, как вернёмся, – и Ачихожия, отвернувшись от великого князя, опять уставился на воду.
«Привалило счастье молодцу... Хотя все в руках Господа нашего. Еще не известно, как Новгород Великий его встретит, что измыслит князь Дмитрий московский, да и боярин не то взбрыкнуть может. Слышал, норовист Нил Семёнович. Да-а, – вздохнул Дмитрий Константинович. – А молодец-то непрост! С ним надо ухо держать востро!»

Лодии шли ходко: ветер попутный способствовал, да и волжская стремнина несла на своём горбу речные суда легко, быстро, знай лишь рулевым веслом подправляй...
Караван уже вошёл в булгарские земли. Ни Дмитрий Константинович, ни ханский посол Ачихожия не сомневались, что булгарский бельдибек Асан уже извещён о приближении русско-татарского войска, и куда они направляются, тоже загадка несложная: по его душу... Асан в срочном порядке принялся созывать воинов со всех булгарских городов, но булгарские князья особого желания защищать стольный град не испытывали: вина-то не на них, они вносили свою лепту в выход исправно, а что Асан не раскошелился – то его проблемы.
Когда караван проходил мимо разрушенного города Ошела, Ачихожия подозвал Ярослава и, показав на развалины, спросил:
– Ты город видишь?
– Нет. То ж развалины...
– Построишь, будет город. Твой город! И земли вокруг... тоже твои!
Ярослав, хотя и был несколько ошарашен словами благодетеля, но всё-таки сообразил, что к чему, и чтобы не обижать Ачихожию отказом, ответил, как бы рассуждая:
– Я благодарен тебе за заботу, но спешить с Ошелом не сто?ит... Поглянь, расположен он на волжском торговом пути... и это хорошо. Но город словно кость в горле и татарам, и булгарам, и русичам, и даже ушкуйникам, что осели в Хлынове. Тут уж если строить город, то только из камня, да и войско держать немалое, чтобы оградить земли ошельские от напасти... Так ли?
Подумав немного, Ачихожия так же, словно размышляя, ответил:
– Ты прав. Все будут проходить мимо, и многим захочется заглянуть в твои кладовые... Да и строительство крепости из камня под силу разве что хану, а ты ещё не хан... Но земли тебе нужны и людишки тоже! А земелька эта... может, и хорошо, что в отдалении ото всех: и от князей русских, и от князей булгарских, и от ханов ордынских. Как на Руси говорят: поживём – увидим?
Ярослав согласился:
– Что ж, пока что мы делим шкуру неубитого медведя... Булгар ещё завалить надобно, а потом уж земли делить!
Ханский посол рассмеялся:
– Помяни моё слово, Ярослав: побеждает тот, кто это поначалу делает здесь, – указал Ачихожия перстом на лоб, – а потом уж на поле битвы. Так что здесь мы булгар уже разбили, осталось о землях подумать и о полоне – что сделать с ним: то ли продать, то ли на землях ошельских посадить... Так-то вот!

2

Вот и Булгар. К стольному городу подошли открыто, не таясь, знали, что князь Асан упреждён. Неспешно разгружались, одевали зброю, разбирали оружие, ожидали подхода конницы. Княжич Василий, не понимая этой медлительности, торопил великого князя Дмитрия Константиновича:
– Когда же на ворога? Так-то булгары приготовятся к сражению... Нам же труднее будет их одолеть!..
– Не мешайся под ногами, – недовольно осадил княжича Дмитрий Константинович. Но тот, завидев идущего от пабусов ханского посла Ачихожию, устремился к нему.
– Князь! Прикажи воинам идти к городу. Может, ещё ворог ворота не запер. Первое дело воротами овладеть!
– Э-эх, молодо-зелено... – улыбнулся Ачихожия. – Да князь Асан ещё дней десяток тому, поди, был упреждён о нашем походе. А к тому же мы пришли не земли булгарские разорять, а взять выход, что утаил от хана его наместник.
– А поход?! А добыча... полон...
– Полона захотелось? Будет тебе и полон. Эй, Сак! – подозвал он сотника и, сказав ему что-то на языке монголов, повел рукой в сторону протянувшегося к Волге посада. – Пойдёшь с сотней нукеров, полона возьмёшь сколь угодно.
Поняв, что он делает что-то не то, Василий зарделся и, потупив взгляд, проронил:
– Пожду. Не полона ради...
Ачихожия ещё раз улыбнулся и, кивнув в сторону возвышающегося над всеми Ярослава, сказал:
– Ты вот что, княжич, иди-ка к князю Яру да будь подле него! Уразумел?
Василий кивнул.
– А коли так, то ступай и передай, чтобы князь выслал дозор встреч конному войску князя Бориса, – и когда Василий убежал, приказал всё так же стоявшему поодаль сотнику: – Пока дружинники княжеские готовятся, ты со своей сотней по той ложбинке, – показал он рукой, – подберись к воротам, а как Асан с войском выйдет, стань в воротах! И крепко стой! До последнего воина!
Как ни спешил князь Борис, но только к вечеру привёл конное войско. И люди, и лошади были вымотаны переходом, и ни о каком сражении не могло быть и речи. Совет принял решение: выставив дозоры, отдыхать.
Ночь прошла спокойно, а рано утром через распахнутые ворота Булгара выступило войско князя Асана. Немногочисленное, но конное, всадники в латах, кольчугах, вооружены копьями, круглыми щитами, на поясах мечи, боевые топоры. Булгары выстроились в прямоугольник и замерли в ожидании.
Несколько живее, но всё так же неспешно, несмотря на булгар, построилось русско-татарское войско. От его передней линии отделилась группа всадников и направилась в сторону булгар. Князь Асан в сопровождении приближённых приблизился. Увидев ханского посла, он спешился и, увидев на груди Ачихожии ханскую пайцзу, опустился на колено.
Ачихожия, сдвинув брови, на булгарском языке, чем немало удивил русских князей, требовательно спросил:
– Как посмел ты, не достойный дышать пылью из-под копыт ханского коня, противиться воле повелителя Вселенной? Два года булгарский улус не приносит дань! Что скажешь ты в своё оправдание? Говори!
Князь, всё так же опираясь на колено, ответил:
– Вина моя, носитель воли хана Азиза, но слишком неустойчив мир в центре вселенной – Сарай-Берке. Кому платить выход: то ли хану Мюриду, то ли хану Абдаллаху, а ты пришел от хана Азиза... Ему платить выход?
– Не хитри, презренный. Не хану платишь выход – Орде! Это ханы смертны, Орда же незыблема и стоит вечно!
– Я приготовил выход за три года и только ждал воли великого и непобедимого, чтобы привезти дань...
– Ты долго ждал и прогневил потрясателя Вселенной! Повелитель направил меня взять дань силой! – возвысил голос Ачихожия.
– Не трогай моего народа, посланец воли хана. На мне вина, мне и ответ держать... – встал на оба колена князь Асан. – Дозволь к твоим ногам сложить дань, чтобы сменил ты свой гнев на милость?!
Восприняв молчание ханского посла за разрешение, булгарский князь подал знак кому-то из сопровождавшей его знати. К нему подошёл воин в дорогих доспехах и что-то коротко сообщил, отчего князь вздрогнул и, обращаясь к послу, просительно произнёс:
– Твои воины овладели воротами... Дозволь...
Ачихожия рассмеялся и, указав перстом на коленопреклонённого князя Асана, приказал своим нукерам:
– Князя взять! За вину перед Ордой и потрясателем Вселенной он ответит головой!
Татарские воины тут же заломили руки князю и, продернув сквозь княжескую одежду и доспехи короткое копьё, завязали запястья вокруг древка.
– Беклярибек, – коротко выкрикнул Ачихожия, и из толпы булгарской знати выбежал дородный, пожалуй, единственный из красующихся доспехами сановников, одетый в скромные одежды булгарин. Его щёки и внушительных размеров живот смешно тряслись, вызывая улыбки у русских князей и ханского посла. Распорядитель княжеского двора плюхнулся на колени и ткнулся лбом в землю. – Встань!  – приказал Ачихожия. – Тебе ведом размер выхода?
– Да, повелитель, – склонил голову беклярибек.
– А княжеская казна?
– Ведома, повелитель.
– Веди, – приказал ханский посол, и обращаясь к великому князю нижегородскому Дмитрию Константиновичу, предложил: – Ты ещё не был в Булгаре. Не хотел бы осмотреть город? – Оглядев замершие ряды булгарских воинов, княжеских дружинников и нукеров, вначале на булгарском, а затем на русском выкрикнул: – С мест не сходить. Ждать! – и добавил что-то на монгольском. Четыре сотни татар, молча, обнажив сабли и ощетинившись копьями как в сторону русской дружины, так и в сторону булгарского войска, заполнили пространство между войсками, разделив их неширокой, но устрашающей своей решительностью стеной.
– Это чтобы друг другу глотки не перегрызли, пока мы будем в Булгаре, – пояснил Ачихожия князю Дмитрию и, махнув рукой Ярославу, крикнул: – Возьми десяток нукеров и следуй за мной.
Беклярибек, взяв коня ханского посла под уздцы, направился к городским воротам.
– Не мало десятка охраны? – засомневался Дмитрий Констанитович, оглядываясь на следовавший в некотором отдалении конный отряд нукеров.
– Булгары – данники. Они ещё со времён эмира Гази Бараджа приучены поклоняться Орде. Вот моя охрана и моё войско, – ткнул пальцем в пайцзу Ачихожия. Никто не посмеет поднять руку на посланца воли хана.
– Так зачем тогда хан приказал и мне идти походом на булгар, коли тебе всё подвластно? – спросил Дмитрий Константинович, скрывая усмешку в уголках глаз.
– Хан Азиз умён. Урусский улус большой и немало воинов может выставить. Но русские – они как волки: вольные и вечно голодны. Хан хочет походом подкормить твоих воинов и твоих князей, чтобы в трудную годину по его зову пришли.
– А что, может позвать?
– Не сомневайся, позовёт. Сарай-Берке стоит между Большим Камнем и степями Дона, между Тохтамышем и Абдаллахом. И тот и другой жаждут сесть на трон великих ордынских ханов...
– Русь-то большая, но и у нас среди князей нет единства...
– Знаю! – прервал великого князя ханский посол. – Я знаю, но хан Азиз не знает... и в своём неведении он счастлив.
– Не пойму я тебя: вроде ты и для хана стараешься, но и нам помогаешь, и булгар, поди, не дашь пограбить...
– Не дам. С тебя и того, что булгары вольной волей отдадут, достанет. Не бойся, не обижу. Казну же княжескую возьму себе.
– А хану?..
– Хан Азиз в накладе не останется. Он не Чингисхан. Тому и полмира было мало, а этому и крошек со стола великого Потрясателя Вселенной достанет, – бросил он пренебрежительно.

3

Богатства, вывезенного из Булгара, было настолько много, что места в лодиях не хватило, и пришлось часть выхода размещать в присёдельных сумах конницы.
Князь Асан был смещён, а вместо него на трон булгарских царей был посажен Салтан, сын Бека.
Ярослав же покидал Булгар не только богатым, но ещё и булгарским князем, владельцем ошельских земель и хозяином селений, размещённых на его землях.
Один княжич Василий был недоволен походом: ни сражений тебе, ни подвигов, ни полона... Видя понуро сидящего на корме пабуса сына, князь Дмитрий Константинович его ободрил:
– На твой век ещё сражений достанет. Главное не в том, чтобы мечом помахать, главное – достичь цели и воинов сохранить. Они нам ещё занадобятся: супротивников столько, что и внукам твоим достанет.
Ачихожия звал Ярослава с собой в Сарай-Берке, заверял, что хан возвысит победителя Булгар, осыплет богатством, приблизит, но молодец отказался:
– Ведь я – князь татарский, и путь мне в Сарай не заказан. Женюсь... и привезу к тебе жену на смотрины. Чай, примешь?
– Приму. И с женщиной, и без неё... Ты только не забывай, что ты мне сын. И вот ещё что: даю тебе три десятка нукеров. Негоже князю без охраны. Это не монголы, а воины из моего рода, а значит, из твоего. Береги их, дорожи ими, и они тебя беречь будут, а в чёрную годину и головы сложат, коли занадобится. Языку своему научи, а они тебя своему научат: век долог, и сие знание пригодится. Будешь в Сарай-Берке, знай: дом, что был для тебя убежищем, твой. Если меня в столице не будет, то твой беклярибек будет знать, где меня искать. Прощай. Твой бог тебя любит, а значит, свидимся ещё!