Сергей ПЕТРОВИЧ

БРИЛЛИАНТ ПОЧТИ НЕ ВИДЕН
Отрывок из повести
АДАПТИРОВАНО ДЛЯ ПУБЛИКАЦИИ НА САЙТЕ

Запив обезболивающие таблетки остывшим кофе, частный сыщик Петр Францевич развернул кресло к окну, наблюдая, как по Первому Мещанскому переулку сновали его бывшие коллеги: в иссиня-черной форме и в штатском. Торопились по своим делам – важным и серьезным, а кто-то, может, просто на обед…
Только у него, как назло, не было достойного заказа, который дал бы повод положить дело «Бриллиант «Улыбка»», занозой сидевшее в мозгу, «под сукно». Вздохнув, сыщик сосредоточился на анализе материалов, отбросив прочь их пошлый характер.
Он использовал  известный метод «бритва Оккама»: если отбросить все невозможное, останется лишь то, что верно. Решение засияло в  голове с предельной ясностью, словно освобожденное от шелухи. Если предположить, что Татищева не продала и не потеряла свою «прелесть», то получалось, что похититель – как и пропавшее кольцо – на момент его первого разговора с потерпевшей оставался в подъезде. В квартиру Татищевой он попал не с улицы: прибор зафиксировал возле квартиры Татищевой только мокрые следы ее полусапожек. Всех прочих установленных «ключевладельцев» камера видеонаблюдения не зафиксировала. Что автоматически предполагало наличие сообщника, который попал в квартиру Татищевой, умудрившись не оставить следов.
Интересно: а где сейчас жених Тамары Семеновны? Прикинув, что Никита Иудович Степанов, скорее всего, на работе, Сычев решил нанести ему визит.

*

Сын учителя Иуда Степанов пошел по культурной части. Переводил стихи с языка меря (поговаривали, что в юности он настрочил донос на собственного отца). Дорос до секретарства в областном Союзе писателей СССР, родил сына, назвал его в честь генсека Хрущева Никитой и определил в педагогический вуз. Никита Иудович сделался журналистом, отыскал сытный затон «Речного флота» и перешел на «организаторскую работу»: устроился в отдел распространения. Там не нужно было делать ровным счетом ничего – разве что  «хлопотать лицом» на производственных совещаниях и торжественных мероприятиях.
Газета «Речной флот» в те времена была мощным ведомственным изданием с главным редактором в ранге руководителя отдела профильного министерства, внушительным штатом, солидными командировочными и редакционными офисами (впрочем, слово «офис» в ту пору было еще не в ходу) в самом центре столицы. Теперь редакция обитала на окраине, в помещении полуразрушенной текстильной фабрики, ветхие корпуса которой сдавались под офисы микроскопическим фирмочкам.
Никита Иудович Степанов занимал должность заместителя руководителя отдела распространения. Раз в месяц из типографии привозили тираж сдвоенного, как правило, номера (газета должна была выходить раз в две недели), и он расписывался в получении.
Второй задачей Никиты Иудовича было сдать остатки тиража, доходящие до девяноста процентов, водителю-экспедитору из компании, перерабатывающей макулатуру, и получить с него роспись.
Газета издавалась на деньги госкомпаний, связанных с речными перевозками, плюс кое-какие финансы добывал вечно отсутствовавший главный редактор, он же генеральный директор «Речного флота».
Материалы собирал другой редактор, который, как и прочие сотрудники из сократившегося штата, работал, в основном, дома: дозвониться до него было непросто, а застать трезвым – практически невозможно.
Никита Иудович мог появляться в офисе несколько раз в месяц. Но в начале 2000-х привыкшая к хорошей жизни жена ушла от него, прихватив двух дочек, – и вскоре вновь вышла замуж. Все трое при редких звонках и еще более редких очных встречах обливали Никиту Иудовича презрением. Похоже, раньше они терпели отца и мужа только из-за приличной зарплаты, халявных речных путешествий и прочих «коврижек». Чтобы не спиться с тоски, Никита Иудович, уже лет пять пенсионер, продолжал каждый день являться на работу, став кем-то вроде редакционного домового.
На уборщице главред экономил, поэтому Никита Иудович подметал раз в неделю пол и опустошал корзину для бумаг. Он следил, чтобы замок на двери был исправен, и отвечал на редкие телефонные звонки заученной фразой: «Сотрудник, который мог бы ответить на ваш вопрос, сейчас в командировке. Будьте добры, перезвоните в следующий понедельник».
Одной из немногих радостей Никиты Иудовича были редкие посещения редакции бывшими коллегами. Бодрые, сохранившие представительный вид пожилые дядьки приносили фляжку коньяка, колбасную нарезку, воспоминания и много раз пережеванные анекдоты об общих знакомых... Предлагали напечатать «классный рассказ» настолько чудовищного, графоманского свойства, что Никите Иудовичу становилось неловко за автора и за «Речной флот». Хотя изданию с 90-процентным возвратом публикация этого навредить уже не могла...

Поплутав между обшарпанными корпусами, Сычев поднялся на второй этаж и постучал в дверь с внушительной табличкой «Речной флот», изготовленной в «тучные годы» прославленного издания.
Услышав в ответ призывное «Да-да, войдите!», потянул дверь на себя.
Судя по выражению лица обитателя помещения, тот ожидал увидеть ветерана пера или речных перевозок, решившего нагрянуть к старому знакомому: визит незнакомца стал для него настоящим сюрпризом.
– Никита Иудович Степанов, я полагаю? – осведомился сыщик, оглядывая запущенное помещение с нераспакованными коробками на пыльных рабочих столах. Безрадостный офисный интерьер украшали пачки нового (пыль на них только обозначилась) тиража, запаянные в целлофан, скрепленный белыми пластиковыми лентами. «ТРОДЫ ПЛУДОВ» – пришло на ум Сычеву выражение соседа-балагура, большого любителя затейливых словес-перевертышей. А все увиденное в целом соответствовало другому перлу – «КРАЧНАЯ МАРТИНА».
Сычев перевел взор на поднявшегося щуплого мужчину.
– Он самый, – ответил Степанов. И, выйдя из-за стола, уточнил. – А вы, извиняюсь, кто будете?
– Сычев. Петр Францевич, – отрекомендовался гость. – Мы с вами товарищи по несчастью. В смысле, по отчеству. Мне здорово доставалось от одноклассников из-за Францевича. Пока я не узнал, что легендарный летчик Николай Гастелло тоже был Францевич. Я даже доклад о нем сделал на классном часе.
Сычев обезоруживающе улыбнулся, демонстрируя, что рассчитывает на ответную откровенность.
– Я свое отчество получил по прихоти деда, сельского учителя, меньшевика и почитателя романа Салтыкова-Щедрина «Господа Головлевы», – со скорбной улыбкой проговорил Степанов. – Из-за отчества я, естественно, натерпелся немало.
Сычев мысленно представил в лицах картину наречения Иуды. Сколько возражений и слез жены и прочих домочадцев пришлось пресечь сумасбродному деду!
Облик Никиты Иудовича, его манера заглядывать в глаза собеседнику и всплескивать, подобно провинциальному трагику, руками,  вполне оправдывали изобретенное дедом отчество. Сычева, не подавая вида, присел на более-менее обжитой стол Степанова.
– Никита Иудович, я здесь по поручению вашей знакомой, Тамары Семеновны Татищевой.
На лице Никиты Иудовича выразилось недоумение.
– Вы не так давно подарили госпоже Татищевой старинную драгоценность – перешел к делу сыщик.. Позвольте полюбопытствовать: каково ее происхождение?
Степанов судорожно сглотнул и ответил, слегка запинаясь:
– Если вы имеете в виду золотое кольцо с бриллиантом и изумрудом, то оно перешло ко мне от бабки.
– И не жалко вам было расставаться с семейной реликвией?
– Чувства, знаете ли, важнее! – с неискренним пафосом ответил Никита Иудович.
– Чувства – вещь недолговечная, – вздохнул Сычев. – Господин Степанов, а не возникла ли у вас мысль вернуть свой подарок? Взрослый человек, поддались сиюминутному порыву, доводы разума взяли верх…
– Не понимаю, о чем вы!
– Кольцо пропало.
– Что значит «пропало»? От волнения Степанов стал перебирать на месте ногами, словно пускаясь в неведомый танец, медленный и печальный.
– Ну, как вещи пропадают? – вопросом на вопрос ответил Сычев. – Так же, как и чувства. Вот она есть – а вот уже нет. Возникает вопрос: не вернулось ли кольцо к бывшему хозяину?
– Тамара – женщина благоразумная и обстоятельная. Надежно спрятала кольцо – да и подзабыла! Думаю, оно скоро найдется, и все разъяснится...
– То есть, вы отрицаете, что похитили ранее принадлежавшее вам золотое кольцо работы девятнадцатого века у гражданки Татищевой?
– Я? Свое собственное кольцо, и – похитил!? – жесты Степанова напоминали движения марионетки.
– Да в том-то и дело, дражайший Никита Иудович, что уже не ваше собственное. И ключевое слово здесь «похитил».
– Я не то хотел сказать, – замотал головой Степанов. – Я хотел сказать «собственный подарок». Подарок женщине, к которой я питаю самые серьезные и искренние чувства.
– Ключи от квартиры этой женщины у вас имеются?
Степанов залез в стоявший у стола портфель и извлек увесистую связку ключей. Похоже, тут были все-все ключи, которыми он пользовался в своей долгой жизни.
– Вот! – уверенно указал Никита Иудович на пару ключей.
Сычев принял информацию к сведению.
– Вы знали о планах госпожи Татищевой на вчерашний день?  – поинтересовался сыщик.
– Конечно, знал! Тамара Семеновна к врачу собиралась. В районе «Маяковской». Она держит меня в курсе всех дел и состояния здоровья. А если вы думаете, что я вероломно забрался к ней в дом, вы глубоко ошибаетесь! У меня алиби есть. Это могут подтвердить…
– Мы знаем, что вас там вчера не было. Значит, возможен сообщник. А это гораздо хуже. «Совершение преступления группой лиц по предварительному сговору». Статья 35-я нашего родного Уголовного кодекса. При упоминании об Уголовном кодексе Степанову сделалось как-то нехорошо.
– Да я как перед Богом клянусь, – Никита Иудович дернул рукой, будто собираясь перекреститься. – Скажите: а это Тамара Семеновна предположила, что я…
Степанов запнулся.
– Совершили кражу? – пришел на помощь Сычев. – Нет. Мы просто отрабатываем разные версии.
Никита Иудович вздохнул с нескрываемым облегчением.
– Пока мы действуем неофициально, – продолжал Сычев. – Но если мы не придем к ясности в этом вопросе, Тамара Семеновна намерена дать делу законный ход!
«Законный ход» сыщик выделил голосом и мимикой. Степанов просительно заглянул Сычеву в глаза:
– Поверьте, если кольцо исчезло безвозвратно, я не вижу в этом трагедии. Оно напоминало мне о бабушке... Это кольцо – единственное, что я смог вырвать у бывшей жены при тягомотном разводе… Я отдал ей квартиру и машину, остался практически ни с чем – и только для того, чтобы эта алчная и бессердечная женщина вернула кольцо, подаренное ей на свадьбу. Но во мне еще не умерло благородство! Я встретил новую любовь, и даже если Тамара, – Степанов решил, что Тамара звучит фамильярно, и поспешно уточнил: – И если Тамара Семеновна не слишком ответственно отнеслась к моему подарку, не осознала, насколько ценная вещь была принесена ей в дар, на мои чувства это никак не повлияет!
С последними словами Степанов перестал дергаться и  приосанился.
Сычев поднялся, беседа была окончена. Степанов бросился к столу. Рывком открыл верхний ящик, достал картонный прямоугольничек и двумя руками – на японский манер – протянул его сыщику.
– Петр Францевич, пожалуйста, визиточка. Тут все мои координаты. Звоните без стеснения в любое время дня и ночи. И вообще держите меня в курсе. Ведь дело касается Тамары Семеновны!
Сыщик усмехнулся про себя (нечасто в его практике подозреваемые – да и свидетели тоже – жаждали продолжения знакомства!) и взглянул на визитку. Как и табличка «Речного флота» на двери, она была своеобразным приветом из прошлых «тучных лет» знаменитого издания. Плотный тонированный картон. Узнаваемый тисненый логотип. Набранные затейливым шрифтом с вензелями фамилия, имя, отчество и контакты: только рабочий телефон перечеркнут, а выше от руки приписан нынешний номер.
– Не успели отпечатать новые визитки, –  пробормотал Степанов. Но причина была в  другом.

Повесть Сергея ПЕТРОВИЧА «БРИЛЛИАНТ ПОЧТИ НЕ ВИДЕН»
опубликована в журнале «Детективы «СМ» №04-2016г. (выходит в августе)