Александр ТРАПЕЗНИКОВ

ЗАГАДКА КОРСАКОВА
Отрывок из романа

ПРЕДЛОЖЕН АВТОРОМ ДЛЯ ПУБЛИКАЦИИ НА САЙТЕ

В начале преамбула и прелюдия от Алексея Корсакова. Я всегда упрекаю отца, когда его в очередной раз обманывают сослуживцы, партнеры по бизнесу, наши соседи по квартире и загородному дому, подводят друзья, бросают любимые женщины. За его чрезмерную доверчивость к ним, а потом еще и постоянное прощение. И так всякий раз. Странно, ведь это он должен бы учить меня жизни, а не я его. Впрочем, многое мне представляется так, как хочется видеть и слышать, а не так, как оно есть на самом деле. Поэтому, вполне возможно, что я ошибаюсь.
Мне всего семнадцать лет, а ему сорок. Но мы словно поменялись местами. Я не виню его в этой инфантильности, просто он такой, какой есть. Наверное, был таким еще и до моего рождения. Наивным, но рассудительным, доверчивым, но упорным, мягким, но твердым одновременно. А спросить об этом некого. Мама умерла при моих родах. Больше никого и нет. И не будет. Так мне казалось тогда, в светлый вечер 17-го августа 2022-го года. Потом произошли события, которые в течение девяти дней круто изменили всё. Сделали меня совершенно другим человеком.
Если кому интересно знать, как я выгляжу внешне, то просто взгляните на автопортрет Лермонтова. Он написал его акварельными красками на простой бумаге в 1837 году на фоне Кавказских гор. Там Михаил Юрьевич старше меня на шесть лет. Через четыре года его убьет в Пятигорске у подножия Машука Мартынов. На этом автопортрете поэт запечатлел собственное представление о себе. Выразил какую-то свою затаенную думу, печаль и скрытый трагизм судьбы. Но также передал душевную мягкость и доброту. Все это во мне есть. И мне притягивает к себе этот автопортрет Лермонтова. Многие говорят, что я на него похож.
Правда, нет у меня мундира Нижегородского драгунского полка с буркой на плече и шашкой, как он изобразил себя на рисунке, и нет любимой нежной Вареньки Лопухиной, которой Лермонтов вручил его через год. Но зато есть такие же, по словам отца, мышление, убеждения и переживания. Да еще лермонтовская привычка всех подразнивать.
- Ты вылитый Лермонтов, - сказал он мне как-то, когда мы ездили в Пятигорск. Я воспринял его слова не как комплимент или награду, а как аванс, который надо еще отработать.
А отец очень похож на Грибоедова. Тоже забавно. Два классика в одной семье. Но если Лермонтов, помимо своих великих стихов и прозы, был еще талантливым художником, а рисовать, по семейным преданиям, начал еще в детстве, до своего увлечения стихами, и оставил после себя четырнадцать живописных картин, от которых глаз не оторвать, то портрет другого гения в достоверности есть только один, кисти художника Теребенева. Тот набросал его на листе бумаги в 1824 году. Вот он-то и послужил оригиналом для широко известной гравюры Уткина.
Есть, для порядка, еще несколько рисунков, например, Каратыгина. И, конечно, шедевр Крамского, кто бы смел возражать! Но заказал его который заказал Третьяков спустя сорок лет после смерти Грибоедова. И не менее великий из всей этой компании Иван Крамской писал его по литографиям. А вышел, как живой. На этом портрете гениальный поэт, музыкант и дипломат представлен нам, каким был в жизни. Серьезным, даже задумчивым, аккуратным, статным мужчиной, с ярко выраженными чертами лица. Вылитый мой отец. Но тоже был убит, даже просто растерзан фанатичной мусульманской толпой.
Грибоедов Крамского с гордо повернутой головой стоит в черном сюртуке и белоснежной рубашке. Отец тоже аккуратен и строг в одежде. Носит такие же очки с тонкой оправой, за которыми прячутся выразительные карие глаза. Густые брови, не очень полные губы, прямой нос у отца такие же, как и у Грибоедова. Просто взгляните на портрет, который считается самым «настоящим» образом классика на сегодня.
Он висит в одном из залов Третьяковской галереи, откуда мы с отцом сейчас и возвращаемся. И для меня на сегодня самый «настоящий портрет» идет рядом, даже чуть впереди, приходится поспевать. А если вы еще спросите: как же два классика русской литературы могут уживаться в одной московской квартире, пусть даже и четырехкомнатной, то отвечу:
- Не задавайте больше глупых вопросов.
А замечательный портрет трогательной Вареньки Лопухиной также висит в Третьяковке. Лицо любимой девушки поэта одухотворенное, тонкое, с правильными чертами и огромными глазами. Я был уверен, что она, ну, почти она, скоро появится и на моем горизонте.
Не помню, чтобы отец когда-то всерьез занимался моим воспитанием. Лишь косвенно, ненавязчиво, но по какой-то своей методике передачи опыта и знаний. Не стоял все время над душой, не контролировал, но исподволь сеял в моей душе «разумное, доброе, вечное». И я не рос каким-то заброшенным волчонком, нет. Отец всегда заботился обо мне в мелочах, делал всё, чтобы я не чувствовал себя полу сиротой, ущемленным в каких-то вещах, пище.
Он советовал, какие книги читать, какое кино смотреть. И что делать не надо. Например, курить. У нас в доме не было ни крошки табака и ни капли спиртного. А в чисто бытовом смысле я ни в чем не нуждался. Он человек с достатком. Есть у отца еще какая-то своя фирма по производству лекарственных гомеопатических препаратов в деревушке Гадово, рядом с Тарусово, где наша дача, но я до неё пока не доехал. Хотя и пешком дойти можно. Просто неинтересно.
Как говорил профессор Преображенский в «Собачьем сердце»:
- Не хочу.
- Почему не хотите? Вы не любите германских детей? Или вам полтинника жалко?
- Нет, просто не хочу.
А вот сам он любит давать деньги в долг всем без разбора. И, по-моему, не слишком-то огорчается, когда ему их не возвращают. Чтобы отец финансово не страдал, хотя бы на бытовом уровне, года полтора назад мне пришлось взять на себя обязанности его внештатного бухгалтера по квартире. Он снисходительно, с улыбкой согласился, а у меня вроде бы получалось. Заполнять всякие бланки и квитанции. Отвечать на письма. Электронные и бумажные, которое еще идут отцу в наше цифровое время.
У меня аналитический и скрупулезный склад ума, хотя я и вольный гуманитарий. Благодаря отцу, у меня были хорошие домашние репетиторы. Они обучали его единственного сына иностранным языкам, музыке, рисованию, даже сольфеджио. Тренировался я в спортивных клубах, особенно предпочитал бокс и восточные единоборства. Да и гуманитарный колледж, который я окончил в этом году, один из самых престижных в столице.
И не могу сказать, что отец как-то равнодушен ко мне. Напротив, неизменно добр, ласков, готов выполнить любое мое желание или просьбу. Хотя я этим редко пользуюсь. Не мажор, чай. Но и не ботаник. У меня двадцать боев на боксерском ринге в различных любительских соревнованиях. И ни одного поражения. Четырнадцать побед нокаутом, остальные выиграл по очкам.
Мне обидно то, что отец со всеми людьми ведет себя одинаково, включая, как мне кажется, и меня. Ровно, спокойно. Словно опасается нарушить какой-то баланс. Это всё заложено в его характере. Равновесие и гармония. Одни думают, что он просто чудак, блаженный, и только дивятся. Другие злонамеренно хотят втоптать его в пыль, потому что завидуют ему. Его таланту. Уму. Его книгам, историческим романам. Но у них никогда ничего не получается.
И все они, эти «другие», не знают его так хорошо, как я. Поэтому плохие люди быстро исчезают с горизонта, а хорошие остаются. А мне довелось наблюдать и изучать его семнадцать лет. Ну, не все, конечно. А только с какого-то определенного сознательного возраста. Когда я сам стал думать, рассуждать, сравнивать. Не только жить, но и воспитываться на его примере. Наверное, и впитывать все лучшее. Поскольку плохого-то и не припомню.
Но значат ли мои слова то, что я его уже понял? Смешно. Любой человек - тайна, загадка. Даже самый ничтожный, последний. А почему он такой, «ничтожный» и «последний»? Что делает одного человека маленьким, а другого великим? Среда, гены, природа, талант? У каждого найдется свой ответ. Моя собственная мысль проста.
Любой человек рождается уже отмеченный печатью гения. Кто-то стал развиваться, но остановился в начале пути, а кто-то посередине, и на этом успокоился. Только единицы выполнят свое предназначение и достигнут вершины в конце пути. Но все равно останется загадкой, как эмбрион. И постичь тайну этого невозможно.
А мой отец также всю свою творческую жизнь, помимо других многообразных занятий, посвятил загадке одного человека, жившего два века назад. Нашего великого соотечественника, воина, изобретателя, врача-гомеопата. Звали его Семен Николаевич Корсаков. И также пытался понять, найти, разгадать его тайну гения. Не только метафизическую, но и вполне реальную, бытовую. Эти две линии часто пересекаются. Он был нашим пра-пра-пра-пра-пра… Словом, прапредком.

Роман Александра ТРАПЕЗНИКОВА «ЗАГАДКА КОРСАКОВА»
опубликован в журнале «ПОДВИГ» №11-2022 (НОЯБРЬ)