Василий ГОЛОВАЧЁВ
     

ПЕРЕЗАГРУЗКА
Главы из романа

*

Матвей Котов выбрался в полость саркофага чуть сбоку от центра, осторожно выпрямился и огляделся.
Стенки полости, пористые, жилистые, перепончатые, излучали грязно-серое свечение. В полумраке лежащий «скелет» царицы Мирмеков казался насквозь проржавевшей грудой железа, напоминавшей поверженного Терминатора из фильма. Разве что у «скелета» было не две руки и ноги, а восемь сложенных вдоль тела корявых лап и огромная голова размером чуть ли не в половину всего тела.
Матвей вскоре разглядел тусклое фиолетовое мерцание в боку «скелета». Обошел полутораметровой высоты брюхо, наклонился над сочленением лапы с грудиной туловища, проследил за трехколенчатым рычагом лапы и обнаружил на самом тонком сегменте – его можно было назвать запястьем – перед пятипалой суставчатой лапой нечто вроде браслета с тремя лепестками. В глубине браслета изредка проскакивала красная искорка, и тогда вся конструкция одевалась в ореол фиолетового свечения.
– Гхош! – невольно прошептал Матвей.
Браслет мигнул, в ушах прошелестело:
«Не-е-е...»
Да ладно, – мысленно отмахнулся он, разглядывая браслет с лепестками. – Я тебе не верю.
Снаружи донесся возглас Дивы.
Матвей был поглощен созерцанием браслета и размышлениями о том, как его снять.
– Сейчас-сейчас...
Пальцы коснулись выпуклости на браслете. Матвей почувствовал легкий электрический укол. Ощущение было, будто он погладил шелковистую ткань: материал браслета только напоминал металл, но металлом не был. Искорка замигала чаще, родила фиолетовый пунктирчик, пробежавший по кольцу браслета и оборвавшийся у одного из лепестков. Матвей провел пальцами по «шелку» боковины браслета, нащупал лепесток, пошевелил, надавил... Браслет раскрылся и с легким стуком упал на пол «люльки», рядом с лапой «скелета».
– Мать твою! Так и заикой стать можно! – выговорил Матвей.
Поднял браслет, удивляясь его легкости. Он должен был весить килограмма два, на деле весил граммов пятьдесят. Никаких особых деталей, рычажков и кнопок браслет не имел, не считая фигурных лепестков, и лишь осознание того, что артефакт создан десятки миллионов лет назад, и захватывало дух.
Матвей повертел Гхош в руках, развернул, попробовал нацепить на руку и невольно вздрогнул, когда браслет изогнулся, как живой, и сам собой защелкнул края, плотно прилипая к запястью левой руки.
– Блин! – пробормотал Матвей. – Снять-то тебя можно?
Браслет мигнул. Матвей потянул за лепесток – браслет раскрылся.
Понятно, спасибо, ничего сложного. Может, ты включишься, покажешь свои способности? Браслет мигнул. Включись!
Гхош отреагировал на его мысленную команду, однако не так, как он представлял. Вместо эфемерного мысленного шепота или физического звука – уши тоже ничего не услышали – показалось, что от браслета по руке прянула волна электрического покалывания, отозвалась полоской мурашек по спине и пронзила голову, оставив под черепом ощущение затихающего резонанса клеток мозга.
С ума сойти! Что ты хотел мне сказать?
Искорка в браслете моргнула, потом растеклась колечком и погасла. Матвей перестал ощущать на руке инородный объект! Словно Великая Вещь превратилась в естественный орган тела. Мгновение спустя на душе сделалось тоскливо, будто он потерял важную мысль или воспоминание.
Браслет мигнул, по руке побежала волна тепла, вернулось ощущение полноты жизни. Волна тепла влилась в плечо, в шею, промыла голову, Матвей услышал на грани восприятия тонкий голосок:
– Я-а-а... те-е-бя-а... на-а-стро-о-ю-у-у...
Снаружи раздался негромкий крик:
– Матвей!
Он вздрогнул, хотел снять Гхош, но оставил, начал спускаться. Спину продрал морозный ветер: в него кто-то целился! Но было уже поздно что-то предпринимать.
Диву держали за руки два мордоворота в пятнистых спецкостюмах. Один зажимал ей рот рукой, второй приставил к голове ствол пистолета. В шаге от них стоял Стас со снисходительной усмешкой на губах.
– Привет, братишка. Извини, что приходится прибегать к таким приемам.
– Отпусти ее! Чего ты хочешь? – глухо проговорил Матвей.
– Отдай мне эту штуку, – Стас показал на браслет, – и мы разойдемся, как в море корабли.
– Зачем тебе Гхош?
– Что? – удивился Стас. – Почему Гхош? Это Эскулап.
– Эскулап?! – в свою очередь удивился Матвей. – Здесь прятали «переводчик»...
– Не знаю, откуда у вас эти сведения, но это Эскулап. Отдайте браслет, и вы свободны.
        Матвей прислушался к своим ощущениям: по жилам побежали потоки энергии, тело обрело гибкость и силу, сердце превратилось в реактор, голову продул пронзительный морозный ветер, превращая ее в компьютер, способный мгновенно рассчитать любое движение. Стало ясно, что Великая Вещь Мирмеков подстраивает биополе жизни, корректирует соответствие желаний и возможностей, доводит тело до максимально возможной активности.
–  Отпусти... ее!
Слова шатнули пространство, и даже амбалы ощутили их мощь. Стас взглянул на брата.
– Не делай глупостей. Даже инфарх не смог бы выдернуть твою милую из-под пули. Сборище иерархов Комитета 300 надо остановить, иначе всему человечеству пиндык. Согласен?
– Не заговаривай мне...
– Преамбула нужна не мне, а эмиссару инфарха. – Стас посмотрел на Диву. – Я вас правильно называю, сударыня? Или вас лучше называть Ангелом Света?
– Трепло! – резко ответила девушка.
Стас укоризненно покачал головой:
– Вы же знаете, что произойдет, если Комитет инициирует сорок Великих Вещей. Последствия будут в самом деле непредсказуемы. Я хочу помешать Сходу: прибыть в Киев раньше делегаций Комитета, спуститься в МИР Акарин и первым активировать Великие Вещи на реализацию Закона Возмездия.
– Какого закона? – поинтересовалась Дива.
– По которому каждый подонок получал справедливое наказание за совершенное преступление мгновенно! И на планете наступит вечный мир и благоденствие.
– Это глубокое заблуждение, что на Земле наступит мир и благоденствие. Слуги Тьмы никуда не денутся, а станут изворотливее.
–  А я уверен, мир изменится.
–  Я не отдам Гх... – Матвей поправился: – Эскулап... или что он там собой представляет.
–  Тогда тебе придется чем-то поступиться. Готов за идею убить любимую женщину?
–  Ты... не посмеешь...
–  Ради своей идеи, – пожал плечами Стас, – я готов отдать жизнь.
–  Свою жизнь?
–  Ее. И твою заодно. Колдовство тебе так же неподвластно, как и мне, и остальным иерархам Круга, слава Богу. Будь ты даже «железным человеком», все равно не успеешь ее спасти. И не скрипи зубами, я ее не пожалею, будь уверен! Предлагаю договор: пообещай мне отдать Эскулап в Киеве, и я не заберу его сейчас. Дива... останется с тобой, даю слово. Даешь свое?
–  Не вздумай! – воскликнула Дива.
Матвей всмотрелся в лицо Дивы, по которому ходили тени, отражавшие ее тревоги и сомнения, однако страха на нем не увидел. Она верила ему!
–  Я... буду... в Киеве.
– Вот и прекрасно. Кстати, захвати с собой и Свисток, который подарил тебе отец. Так у нас будет тридцать девять Великих Вещей, а если Вахид Тожиевич отдаст Дзи-но-рин – то и все сорок.
–  Ты не сможешь один активировать Вещи...
– Почему один? Ты поможешь, она, комиссары «чистилища», Тарас присоединится... я надеюсь. Я даже не потребую передавать Вещи мне, пусть они останутся у вас. Но ты должен дать слово!
Матвей набрал в грудь воздуха... и медленно выдохнул сквозь стиснутые зубы:
– Согласен!
– Молодец, правильно мыслишь, – кивнул Стас, повернулся к помощникам. – Отпустите ее.
Дива бросилась к Матвею, схватила его за руки.
– Ты с ума сошел?! Зачем ты это пообещал?!
– Ты дороже... Всего на свете! – выговорил он.
Дива уткнулась ему лицом в грудь...

**
Президент выглядел скверно, Лицо – бледное, под глазами набрякли мешки, нос заострился, и советник президента Артур решил поделиться своей тревогой со старшим Котовым.
– Боюсь, мы скоро лишимся поддержки, – сказал он ему при встрече. Медленно двинулись по мокрой асфальтовой дорожке, накрапывал мелкий дождик.
Василий Никифорович сосредоточился:
–  Что ты имеешь в виду?
– Президент серьезно болен, и я подозреваю, что он был атакован с помощью МКН во время летних встреч с оппозиционными СМИ на «Территории Смыслов». С тех пор он и начал жаловаться на недомогание, у него обострился артроз, и возбудилась стриктура уретры. Врачи разводят руками: ураганное течение болезни их поражает, а выход один – операция. То же самое советует премьер.
Василий Никифорович Котов остановился. Струйка воды с зонтика стекла ему за воротник куртки, он вздрогнул, очнулся.
– Есть идея... Матвей нашел Великую Вещь... Это Эскулап.
Советник президента замедлил шаг, переваривая услышанное:
– Универсальный целитель... это правда? Как Матвею удалось?
Котов хмыкнул:
– Неважно, речь не об этом. Так вот, можно попробовать включить Эскулапа.
– Но ведь Великие Вещи не функционируют как магические артефакты, разве не так?
– Функционируют, просто порог их срабатывания намного выше. Для того и собирается Сход Комитета, чтобы сообща инициировать сорок ВВ.
– Тогда в чем ваша идея?
–  Попросить Матвея активировать Эскулапа и подлечить президента.
–  Вы только что сказали, что в одиночку инициировать Вещи невозможно.
–  Попытка не пытка.
–  Но согласится ли Игорь Владиславович?
–  Уговори, мы ничего не теряем, а приобрести можем многое. По крайней мере, хуже не станет.
–  Парень может не выдержать ответственности, начнет в себе копаться и провалит операцию в Киеве.
– Матвей не провалит. Он мой сын, и у него есть амбиции... плюс мощный внутренний ресурс. Времени у нас мало, хорошо бы встретиться с президентом сегодня.
Артур кивнул, глянув на часы:
– Я уговорю его. Где? В резиденции президента, в Ново-Огареве?
 –  Почему бы и нет? Желательно сделать это незаметно...

Вопреки ожиданиям Матвей согласился на эксперимент с Эскулапом сразу.
Встретились в девять часов вечера. Артур подошел к Котовым, поздоровался, поискал глазами Эскулап.
– Не забыли раритет?
Матвей молча отогнул манжет, показывая браслет.
– На компас смахивает, – удивился Артур.
– Ты же видел Свисток, – сказал Василий Никифорович. – С виду обыкновенная берестяная дудочка, на самом деле Иерихонская Труба. Каждая Великая Вещь подстраивается под реалии сегодняшнего дня.
В начале одиннадцатого подъехали к резиденции.Артур свернул в жилой дом, в холле их встретил молодой человек, то ли мажордом, то ли секретарь президента. Проследовали за провожатым до гостиной. Из глубины дома доносилась тихая музыка, но в гостиной царила тишина.
Президент поднялся с кресла за круглым столиком из орехового дерева. На столе стояли чашки и вазы с печеньем, конфетами и орешками. Глава государства выглядел болезненно.
– Прошу прощения, друзья, что принимаю вас по столь печальному поводу, – сказал он. Подошел, прихрамывая, подал руку Котову-старшему, потом Матвею. Оценивающе оглядел обоих. – Отец и сын... яблочко от вишенки... «чистилище», м-да... незаконная опора государства, так сказать.
– Не мы выбирали время, – пожал плечами Василий Никифорович. – Время выбрало нас. Работали бы законы, мы не возрождали бы «чистилище».
– Я вас не осуждаю. Если бы мог обойтись без вас, я обошелся бы. Как жизнь?
– Бьет ключом, – без улыбки ответил комиссар. – Хотя иногда бьет больно. У вас не так?
– Один к одному, – засмеялся президент. – Жизнь прекрасна, особенно когда ничего не болит. Тогда я становлюсь человеком. Жаль, что мы не знали друг друга раньше.
– Мне тоже, – сказал Василий Никифорович, изучая лобастое лицо президента с умными, все понимающими глазами, в которых тлел огонек сдерживаемого страдания. – Но случайных встреч не бывает, Игорь Владиславович.
– Не знаю, насколько я вам нужен, но вы мне – точно нужны. Присаживайтесь, прошу вас. – Президент сел в свое кресло, остальные последовали его примеру. – Чай, кофе? Что мне нужно делать?
Матвей посмотрел на отца. Губы его отвердели:
– Оставьте нас.
Василий Никифорович помедлил, встал и повернулся к советнику:
– Выйдем.
Котов-старший и Суворов вышли. Президент улыбнулся:
– Надеюсь, вы не потребуете раздеваться?
Матвей порозовел; к нему обращались, как к врачу.
– В этом нет необходимости. Но я попрошу вас встать.
Президент послушно исполнил просьбу. Было видно, что каждое движение дается ему с трудом.
Матвей сосредоточился на раскачке энергостолба, объединяя чакры в единое целое, «зажег» психику, настраивая организм на психоэнергетический резонанс.
Зона восприятия скачком расширилась, тело президента стало почти прозрачным и светящимся. Матвей увидел пульсирующий язычок пламени – сердце, зеленоватые легкие, розовые кости, синеватый кишечник. Стали заметны очаги неблагополучия – колени, источающие коричневое свечение, и нижняя часть желудочно-кишечного тракта, мочевой пузырь, протоки, истекающие грязно-сиреневым тусклым свечением.
– Что, совсем хреново? – слабо улыбнулся президент. – Есть смысл возиться со мной?
– Есть! – твердо заявил Матвей, начиная настраивать Эскулап, висевший на руке мертвой глыбой.
С минуту ничего не происходило. Матвей вспотел, испугавшись, что ничего не получится. Но тут в глубине браслета вспыхнула знакомая искорка, вспышка фиолетового света пронизала браслет, перетекла на руку, вонзилась в голову. Матвей снял с себя браслет, протянул президенту:
– Вашу руку!
Игорь Владиславович выпростал запястье, и Матвей одним движением защелкнул изделие инсектов.
–  Сосредоточьтесь на болячках!
– Я и так на них сосредоточен... – Президент замолчал и пошатнулся. Матвей поддержал его под локоть, ощутив укол морозной стужи через ладонь. На его мысленном экране было видно, как от браслета на запястье главы государства по всему телу растекается золотистая световая волна.
–  Больно... и щекотно...
– Все нормально, терпите, идет коррекция энергетики организма. – Матвей прислушался к ощущениям президента, уже не удивляясь этой возможности; Эскулап включился и делал свое дело, исправляя «неправильности» тела пациента, удаляя кисты, опухоли, рубцы, места воспалений и «лишние» ткани.
Президент опять покачнулся. Матвей помог ему сесть в кресло, присел на корточки, не прерывая контакта рук.
– Еще немного... скоро вам станет легче...
Интенсивность свечения, испускаемого Эскулапом, пронизывающего тело президента, скачком выросла, Матвей тоже чувствовал тепло, рука занемела, но он терпел.
Президент дернулся:
– Горячо...
– Сейчас-сейчас... еще секундочку...
Браслет мурлыкнул колечком густо-фиолетового света и погас.
Президент обмяк. Матвей снял с него горячий браслет, надел себе на руку. Схватив со стола салфетку, намочил ее струей воды из сифона, протер мокрый от пота лоб пациента, лицо, шею, смочил водой виски.
Президент открыл мутные глаза, прислушался к себе, недоверчиво потрогал рукой лоб, грудь, посмотрел на лекаря. В светлеющих глазах главы государства читалось недоумение:
– Ничего... не болит!
– Так и должно быть, – расслабился Матвей. – Эскулап нейтрализовал вирус и настроил энергетику, стриктура ваша рассасывается, артроз коленных суставов остановлен и вскоре перестанет вас мучить.
–  Вы... волшебник!
Матвей поднялся на ноги:
– Все сделал Эскулап.
Президент не обратил внимания на это слово, посчитав, что лекарь говорит о враче древности.
– Век не забуду! Просите чего хотите!
– Готов служить Отечеству!
Фраза прозвучала формально и напыщенно, но Матвей говорил искренне, и президент это понял. Встал, прислушиваясь к внутренним реакциям организма на отсутствие грызущей боли, подошел к Матвею и обнял:
– Благодарю, доктор!
В гостиную вошли Котов-старший и Артур, остановились, с изумлением взирая на обнявшихся.
Президент оглянулся, глаза его сияли:
– Проходите, товарищи, отныне двери этого дома открыты для вас. Просите что хотите!
Котов-старший пожевал губами.
– Лично нам ничего не надо... однако нам понадобится помощь в Брюсселе.
– Я подключу к вам особый отдел СВР.
-  Спасибо.

 Роман Василия ГОЛОВАЧЁВА «ПЕРЕЗАГРУЗКА»
опубликован в седьмом выпуске журнала «ПОДВИГ» за 2016 год (ИЮЛЬ)