Михаил ПАК

ЗАБЛУДШИЕ
Отрывок из повести

ПРЕДЛОЖЕН АВТОРОМ ДЛЯ ПУБЛИКАЦИИ НА САЙТЕ

Денисов открыл глаза, и некоторое время разглядывал на потолке разводы от дождя, похожие на абстрактную театральную декорацию. За окном рассветало. Какая-то женщина возилась у газовой плиты, – Полина – вспомнил он ее имя, и при этом выплыл из рассеивающейся дымки сознания старый советский автомобиль «Победа», на котором он ехал, и ехал он в машине не один, было их целая толпа, – плюс водитель Полина. Она говорила, что городок этот называется Маркушово. Как можно было спутать его с Москвой? Денисов ощущал в голове тяжесть, – последствие от вчерашнего взрыва. До настоящего времени Максимилиан видел и слышал разрывы бомб только в кино и в репортажах военных корреспондентов. И не ведал, что всё это придется испытать самому. Хорошо, что снаряд упал в отдалении, иначе было бы ему несдобровать.
Полина поднялась спозаранку, и возилась у газовой плиты. Она обернулась к артисту, приветливо кивнула:
– А, проснулся!
– Доброе утро! – поздоровался Максимилиан.
– Кому доброе, а кому не очень. Свет опять вырубили. Я успела набрать воды в баклажки и ведра в ванной.
Денисов свернул постель и пошел умываться. Вернувшись, он вдруг заметил в глубине комнаты двоих спящих на полу, под байковым одеялом.
– Это твои собратья по несчастью, – сообщила Полина. – Из тех, кого я подвозила вчера вечером. Муж и жена.
– Вы выходили в город?
– Ага. Когда ты спал. В парке их нашла, они как бомжи лежали на скамейке. Остальные четверо где-то ходят. Искать их не рискнула, наступал комендантский час. Ну садись за стол, завтрак у меня скромный. Эти встанут – поедят.
Полина поставила на стол стопку блинов в тарелке.
– Из вчерашнего разговора с тобой я толком ничего не поняла, – проговорила она, разливая в чашки чай. – Как говорится, ты путался в показаниях. Ну, налегай, чего сидишь? Блины хороши с медом, но меда у меня нет, бери вот яблочное варенье.
Денисов положил один блин себе на тарелку, сложил его вдвое, свернул в трубку и стал есть.
– Вкусно, – сказал он. – Пожалуй, лучше не бывает.
– Спасибо! – кивнула Полина.
– Я всё хотел спросить вас, – сказал артист чуть погодя. – Вы говорили о комендантском часе. Зачем ввели его в городе?
– Ты, что, вчера родился? – проговорила с укором молодая женщина. – В двадцати километрах отсюда фронт, и там идёт рубка не на жизнь, а на смерть. Вы там в больших городахживете и усом не водите, в дискотеках прохлаждаетесь, коктейли пьете и девок тискаете. Вам кажется, что война далеко, а она – рядом. Вон, тебя как шибануло.
– Вы правы, – согласился артист.
– Молись, что цел остался.
– Я атеист. Но теперь готов поверить, что Бог есть, он уберёг меня. А вы, Полина, верующая?
– Нет. Я в себя верю, а в людей нет.
– Как же это? Вы помогаете всем, вот меня приютили…
– Моя дурость. Сначала делаю, а потом думаю – зачем сделала?
– Вы неправы. В вашей душе теплится человечность, вот что я скажу. Всё неспроста происходит. Вы оказались на моем пути, а не кто-то другой. А скажите мне, что вы думаете о происходящем?
– Я никак не думаю, пусть думают те, кому положено.
– Но вы в опасной зоне живете.
– Не я одна, а все маркуши. Не мы в зону захотели, а зона к нам пришла, не спрашивая нас. – Полина задумалась на секунду и подняла глаза на артиста. Спросила: – Что делать, прикажешь? Куда податься? Хорошо ещё, что наш город на отшибе стоит, здесь нет ни военных складов, ни железных дорог, ни шоссейных развязок. Стратегически Маркушово не важен ни одной из сторон. Оттого здесь более не менее тихо. Только слышна отдаленная пушечная канонада. Иногда что-то шальное залетает на килограммов двадцать.
Полина замолчала. Молчал и артист. Оба прислушивались к звукам снаружи, отдаленно где-то ухнуло, но то был шум с нижних этажей.
– Я вспомнил, – встрепенулся вдруг Денисов. – У меня сегодня утром репетиция.
– Какая репетиция? – спросила Полина.
– Наш театр приехал в ваш город на гастроли.
– В Маркушово? В прифронтовую зону? Ты уверен?
– Конечно. Как бы я оказался здесь, если не с театром? Сейчас август, а август у нас – время гастролей. В сентябре мы должны возвратиться домой и открыть новый сезон.
– Гм… Даже не знаю, что и думать. Если всё верно, как ты говоришь, то театр твой должен выступать в клубе текстильного комбината, больше негде. Это самый большой клуб в городе, именно там дают концерты все заезжие гастролёры.
– Первый спектакль мы играем «Чайку». По Чехову. Вы же читали Чехова?
– А как же. Кое-что даже помню… Фильм «Даму с собачкой».
– В «Чайке» я играю доктора Дорна. Вы придете? Я приглашаю.
– Ну, надо еще найти твой театр.
– А который сейчас час? Я часы где-то выронил, у меня часы были на цепочке и с крышкой, мне они достались по наследству от деда.
– Восемь пятнадцать.
– Репетиция назначена в десять. Время еще есть. Я, пожалуй, пойду.
– Не парься! – бросила Полина. – Я отвезу.
– Мне неудобно, – сказал Максимилиан. – Вы со вчерашнего вечера возитесь со мной.
– Сказала же – отвезу. Мне не трудно.
– А ваша машина какой марки? Она напоминает «Победу» советских времён.
– Это и есть «Победа».
– Правда?
– Я купила её по дешевке у одного старика, подремонтировала мотор и заменила колеса.
– Вчера я запутал вас с адресом, с прядильно-красильной артелью, извините. Это результат контузии. А артель – из моей юности. Представляете?
– Любопытно.
– Мы тогда жили с родителями на Юге, – продолжал Денисов. – В школе мне нравилась одна девочка, Лариса Полякова. Она жила возле аэродрома, с которого взлетал и садился всего один самолет, кукурузник. Летчиком был Ларисин отец. Я был влюблен в неё, но почему-то боялся к ней подходить, и только зачастую украдкой провожал её до дома. Лариса всегда шла домой мимо здания прядильно-красильной артели. Это был длинный одноэтажный дом, где работали одни женщины, во дворе на деревянных перекладинах висели выкрашенные ткани и коврики. Артель явилась мне в памяти вчера.
– Ну и ну! – Полина округлила глаза, воскликнув. – Чудно, да и только! Лариса из твоей юности – моя старшая сестра!
– Неужели?! – вскричал, в свою очередь, удивленный Денисов. – Не может этого быть!
– Всё верно. Мы жили возле аэродрома, и отец наш, Пётр Сергеевич Поляков, был летчиком.
– Вот ведь как бывает!
– Наша семья вскоре переехала в Харьков, – поведала Полина. – Я родилась уже там. Выросла, окончила, медтехникум, вышла замуж, потом перебралась сюда, в Маркушово.
– Где теперь Лариса и как сложилась её жизнь? – спросил Денисов.
– В Подмосковных Мытищах живет она. Муж, двое детей.
– Удивительно! Не зря говорят – мир тесен.
– Значит, тебе моя сестра Лариса нравилась?
– Да. Первая любовь. Но она об этом не знает.
– А ты женатый?
– Был женат, развелись.
– А чего развелись? Ты, вроде, мужчина покладистый, рассудительный.
– Характерами не сошлись, как водится. А вы, Полина, почему одна? Где муж?
– Муж объелся груш. Так в народе говорят? В Европе он. Уехал на заработки, да нашел там бабу. Хлопотное дело – женитьба. Одной лучше. – Полина обернулась в сторону спящих. – Вот и гости проснулись! С добрым утром!
Супругам было лет по сорок, одинакового среднего роста, средней упитанности, мужчина в клетчатой рубашке и брюках, женщина в черной кофте и длинной юбке.
Вскоре, умывшись, они молча сели за стол. Полина налила им чай.
– Кофе у меня нет, потому что не пью его, – сказала она.
– Сойдет и так, – ответил мужчина. – Спасибо!
– Сто лет не ела блинов, – добавила его жена.
Мужчина скуласт, не брит, волосы на голове острижены коротко под-ёжик, глаза карие, усталые. Женщина худощава, голова аккуратно прибрана, на затылке волосы схвачены резинкой в один пучок, глаза синие, глядели бодро и озорно.
– Это Максимилиан Денисов, – представила артиста супругам Полина. – А это муж и жена, Анджей и Алиса Маевские. Они из Польши? Я ничего не напутала?
– Совершенно верно, – подтвердила Алиса. – Мы с мужем преподаем в Варшаве философию студентам.
– Везет мне! – сказала Полина. – Не каждый день встретишь артиста с философами! А вы как, если не секрет, оказались в наших краях?
– У Анджея родители живут во Львове, – ответила Алиса. – Мы приехали навестить их.
– Где Львов и где Маркушово? – сказала Полина.
– Вздумалось мне навестить ещё старого друга в Кривом Роге, – сказал Анджей. – В столь неурочный час. Только жена увязалась за мной, в итоге мы оказались там, где оказались. Будь я один, было бы проще.
– Как бы я отпустила тебя одного, дорогой? – возразила Алиса. – А заплутали мы из-за простого невезения. Сначала поезд, потом автобус, автобус в пути ломается, затем тряска в попутной машине. Это же абсурд, оказаться в тьму-таракани!
– Моя вина, – сказал Анджей. – Всё это произошло из-за моего упрямства.
– Мы оба виноваты, – сказала Алиса. – Будем каяться потом. Сейчас нам надо скорей выбираться отсюда.
– По закону времени, через три дня мы вернемся в Варшаву, – заключил Анджей.
– Позвольте поинтересоваться, – вмешался в разговор Денисов. – Что вы имеете ввиду, говоря – По закону времени?
– Любое явление имеет объяснение, – сказал Маевский. – Если какое-то явление невозможно объяснить, то это уже мистика. А мистика – плод воображения человека, из-за его неспособности правильно толковать явление. В любой ситуации есть решение, которое сопряжено с человеческим эго, его инстинктами и представлениями о добре и зле. Когда ситуация повисает в воздухе, вмешивается закон времени. А время в таких случаях движется два раза быстрей. И проблема разрешается сама собой в ту или иную сторону. Возьмем нашу с женой ситуацию. Нас тут ничто не держит. Городок здешний, так себе, ни плох, ни хорош, каких сотни по миру, где нет элементарных удобств, ни гостиниц, ни постоялого двора. Мы – заблудшие овцы. Стало быть, нам остается надеяться на закон времени и на удачу. Извините, я слышал вашу беседу… Вот вы, Макс, ищете свой театр, прибывший сюда на гастроли. По закону времени, вы его на днях найдете, или театр найдет вас. Если этого не случится, то это означает, что театр сюда не приезжал. Или поехал он в другое место. Во всём надо оперировать фактами. А чтобы сопоставить факты, вы, Макс, не совсем здоровы, у вас контузия, как я понимаю. Вам необходимо, в первую очередь, выздороветь, чтобы рассуждать адекватно.
– Я здоров, – сказал артист. – Я вполне в норме.
– В таком случае, растолкуйте нам, – сказал Анджей. – Как уважаемый театр из большого города, в котором вы служите, мог решиться приехать на гастроли в богом забытый уголок? На самую линию соприкосновения. Здесь фронт, понимаете?
– Не совсем, – сказал Денисов. – Я и хочу разобраться.
– Вы даже не представляете, куда попали, – продолжал с сердитой ноткой в голосе Маевский. – Хорошо, что Полина лояльный человек. А будь на её месте другой, он бы сдал вас властям. Вы на чужой территории, понимаете? Не на своей.
– Да, сейчас понимаю, – кивнул артист.
– Сделаем так, – сказала Полина. – Я пойду разведаю, что в городе происходит. Вы сидите, никуда не выходите и никому двери не открывайте.
– А как же моя репетиция? – спросил Денисов. – Я поеду с вами!
– Нет! – отрезала Полина. – Чёрт с ней, с вашей репетицией! Никто не знает, что происходит. Ждите. – С этими словами она надела куртку и вышла. Было слышно, как снаружи провернулся в двери ключ.

Повесть Михаила ПАКА «ЗАБЛУДШИЕ».
будет опубликована в журнале "ПОДВИГ" №11-25 (НОЯБРЬ)
ОФОРМИТЬ ПОДПИСКУ на ж-л «ПОДВИГ» можно
НА САЙТЕ (АКТИВНАЯ ССЫЛКА) или в отделении связи «ПОЧТЫ РОССИИ».