Ирина ДЕГТЯРЁВА

ДЕРЖИТЕ ОГОНЬ ЗАЖЖЕННЫМ
Отрывок из романа

Урбанистического и древнего в Мардине хватало. Как и в Стамбуле, и в Багдаде. Кабиру нравились в таких городках узкие старые улицы с головокружительными спусками и подъемами, с множеством ступеней, стертых, выкрошившихся по краям, когда протискиваешься по узким проулкам, едва не касаясь плечами сырых даже в сильную жару стен.
Вот в таком узком проходе на них с Зарифой и напали. Это были полицейские. Кабир увидел троих впереди и двоих сзади, в узком переулке.
– Стоять! Руки за голову! – крикнул полноватый, в надвинутой на глаза фуражке, что стоял впереди.
Кабир несколько секунд соображал, как лучше поступить. Они оба с Зарой вооружены. Их арестуют в любом случае. А вот как вызвать Галиба из полицейского участка? Начать вопить, что он является агентом MIT (MIT – турецкая спецслужба, Национальная развеедывательная организация)? Он даже не знает настоящей фамилии Галиба. Затем появятся в городе курды из группы, выполнявшей акцию. Если у них получится без проблем уйти, то они сообщат Карайылану о задержании Кабира и Зары, и даже если Салиму удастся освободиться с помощью Галиба, то как он объяснит Мурату эту счастливо обретенную свободу?
Мысли мелькнули в голове, уместившись в секундную заминку. Он оглянулся. Оказался спиной к спине с Зарифой. Хотел посмотреть на тех, кто сзади. Машинально сунул руку за спину, ухватил ПС за рукоять, снял с предохранителя, еще не решив, что делать. Убивать полицейских он не собирался, но ситуация создалась критическая.
Полицейские начали стрелять первыми. По-видимому, имели приказ не брать боевиков РПК (РПК - Рабочая Партия Курдистана) живыми. А может, боялись, что у тех взрывчатка.
Салим выстрелил в двух полицейских, стараясь попасть им в ноги. Он еще надеялся уйти с минимальными потерями, но тщетно.
Когда он повернулся в сторону оставшихся троих, с которыми перестреливалась Зара, то увидел, что один уже лежит. Второй держится за бок. Но третий, обозленный, из-за угла продолжал стрелять. И укрыться на узкой каменной улице было негде. Теперь Салим ненавидел такие улицы – каменный тоннель, хоть на стену лезь, цепляясь за швы в старинной кладке. И боеприпасов у полицейского хватало. Стрелял он очередями, наверное, как и Кабир, из Стечкина, либо из «Беретты 93R».
Зарифа в какой-то момент закрыла Кабира собой. Они оба с ней оказались лежащими на камнях. Левый глаз Салима заливало кровью, однако он заметил, что Зара хрипит, но не подает признаков жизни. «Воздух из легких выходит», – отрешенно констатировал Кабир, попытался дотянуться до нее, но левое плечо обожгло резкой болью.

***
Глаза разлепляться не хотели, словно ресницы намазали клеем. Что-то пищало над ухом. Кабир никак не мог понять, что это – будильник или сообщения на сотовый приходят. Одно за другим…
Попробовал протянуть руку, чтобы нащупать телефон рядом с кроватью, на которой лежал. Но что-то звякнуло, и рука не продвинулась, запястье сдавило.
Он через силу все же открыл глаза. Картинка окружающего мира плыла несколько секунд. Но потом зафиксировалась на браслете наручников, которыми его приковали к медицинской койке. Пищал монитор, синхронно с ударами сердца. Левая рука была туго перетянута бинтом. На голове что-то тоже навертели, он мог видеть повязку, скосив глаза влево.
То, что он в больничной палате, не вызывало сомнений. Как и то, что они с Зарой уложили по крайней мере четверых полицейских. Такое им не простят. Даже если он начнет объяснять, что связан с митовцами, ему вряд ли поверят. За своих полицейских, раненных или убитых, едва курдов перевезут в полицейский участок, турки порвут на куски. И, главное, представителей власти никто не осудит. Чего с курдами церемониться? Тем более с членами РПК, оказавшими вооруженное сопротивление.
«Глупо. Ой, как глупо! Таскаться по городу с оружием. Если бы мы сдались, были не вооружены, то ситуация не вышла бы из-под контроля. – Он качнул головой и почувствовал легкую тошноту. Пуля, ударившая в голову по касательной, вероятно, контузила. – С другой стороны – они могли открыть огонь по нам в любом случае и по безоружным».
Кабир постукивал цепочкой наручников по металлическому поручню от злости. Что-то засело занозой в подсознании. Под мерный стук металла о металл Салим вдруг понял: Зарифа мертва. И эта мысль так поразила его, что если бы он не лежал, то упал бы. Но он и так словно падал теперь… Зажмурился так, что стало больно в виске, даже через обезболивающие, которые ему вкололи после операции на простреленной руке.
Прошло еще два часа, в которые он ощущал себя уничтоженным и физически, и морально. Кабир никогда не испытывал жалости к Заре… Он и сейчас почувствовал не жалость, а что-то сродни тому, что нахлынуло после известия о гибели Дилар…
В коридоре раздался шум и жуткая брань. Громче всех кричал Галиб. Кажется, впервые за все время Кабир был ему рад.
В развевающемся пиджаке турок влетел в палату. За ним семенил тот самый полноватый полицейский, что стрелял в них с Зарой. Он нес перед собой простреленную фуражку и показывал дырку в тулье.
Галиб, не глядя на него, осыпал проклятьями и полицейского, и весь его род, и идиота, принимающего недоумков в полицию. Он упоминал в своей пламенной речи и обезьян, которым вручили в руки оружие. Единственный положительный момент, который он выделил, заключался в том, что все пятеро не смогли попасть с близкого расстояния в его человека, то есть в Кабира.
– Наручники! – зарычал он, увидев браслет на руке Салима. А когда полицейский трясущимися руками отстегнул наручники, то Галиб схватил его за лацкан форменной куртки и тряхнул так, что тот уронил фуражку. И это несмотря на то, что по габаритам Галиб был почти вдвое меньше. – Если информация попадет в прессу, я тебя лично кастрирую. В отчете напишешь, что вступили в перестрелку с двумя боевиками РПК, обоих ранили, но им удалось уйти. А вы понесли слишком большие потери, чтобы преследовать их. Повтори…
– Потери, преследовать… – забормотал полицейский.
– Тебе там напишут, все, что нужно, – не полагаясь на его память, Галиб мотнул головой в сторону коридора, где, по-видимому, находились его люди.
Едва полицейский, подобрав с пола фуражку, выскочил пулей в коридор, Салим приподнялся на правой руке. Перед глазами все поплыло.
– Зара жива?
– Нет, – повел бровью турок. – Не думал, что тебя это так взволнует. Что случилось? Тебя на минуту нельзя оставить!
– Они узнают, что я попал в больницу… – Кабир со стоном упал на подушку. Не от боли, оттого, что подтвердились его худшие подозрения насчет Зары. – Где она?
– Никто не узнает. Ты слышал, что я велел этому недоумку? Пресса тут ничего не вякнет. Персонал больнички уже бегает с мокрыми штанами, как наскипидаренный. А потом сделаем «утечку» о твоей битве на улицах Мардина, чтобы обосновать ранение и гибель Зары. Она в морге.
– Я хочу забрать ее с собой, в горы. Там похороним.
– Ты спятил? – взвился Галиб, но тут же сник. – Черт с тобой! Придумаем что-нибудь. Тебя все равно не переупрямишь. С тобой одни проблемы. Ваш проводник теперь свалит, узнав о перестрелке в городе.
Салим с подозрением посмотрел на турка. Пришла в голову мысль, которая ему категорически не понравилась. Митовцы провернули мероприятие, чтобы лишить его проводника. Предложат поискать другого, кого-нибудь из местных. Галиб позаботится, чтобы это был митовский агент. Таким образом они хотят разведать один из маршрутов, по которым боевики проникают в Турцию с гор, чтобы взять его под контроль.
Галиб не знал, что Кабир запомнил дорогу и в состоянии вернуться самостоятельно. Можно арендовать машину, отключить в ней систему JPS, и поминай как звали. Правда, это будет сделать куда сложнее с телом Зарифы и с его ранениями. Речи не могло идти о том, чтобы дожидаться группу из Кахраманмараша.
– Тебе нужен помощник, – словно улавливая ход его мыслей, намекнул Галиб. – Ты чего? Лежи!
Но Салим вставал, выдернув капельницу из правой руки. Голова чуть кружилась, но он был в силах придушить Галиба и в таком состоянии. Начал на него надвигаться. Галиб попятился, выставил ладонь перед собой.
– Как ты узнал, что мы с Зарой попали в переделку? – наступал Кабир.
– У меня рация в машине, настроенная на полицейскую волну. Там вопили, что нужно подкрепление. Нападение курдских боевиков…
– Ты думаешь, я поверю в эту туфту? Ты сам натравил их на нас! Ты убил Зару, и я был бы сейчас мертв, если бы она не закрыла меня собой.
– Тебя я убивать не хотел, да и Зарифу. Собирался усложнить вам немного жизнь, чтобы…
– Чтобы подсунуть нам своего человека и разведать одну из курдских троп в горах? – подхватил Салим. – И насчет Зары ты мне не втирай! Ты хотел ее убить. Не знаю, правда, зачем. – Он не собирался выдавать свою информированность о взаимоотношениях курдянки и Галиба. – Но ты это сделал, даже рискуя потерять меня.
– Я не думал, что эти бараны начнут вас расстреливать. Полиции нельзя доверять!
– Ты мог послать своих людей, переодев их в полицейскую форму, – подсказал Кабир.
– Я импровизировал, – с улыбкой признал турок. – Встретился с тобой и решил. А моих парней тут только двое. Пришлось задействовать полицию.
– А твое начальство одобрит этот твой план, благодаря которому ты едва не потерял агента?
Галиб промолчал. Но по лицу его было понятно, что руководству он представит ситуацию по-своему, и оно не узнает о его безумной инициативе.
Кабир усомнился в психическом здоровье турка. Тот слишком гневлив для разведчика, впрочем, это можно отнести на счет национальной повышенной эмоциональности. Он взбесился после встречи в отеле с Садакатли (Sadakatli (тур.) - преданный), когда понял, что Мерфи подставил их всех, не поставив в известность о своем агенте Фатихо. Но почему гнев его обернулся против Кабира и курдянки – двоих его верных агентов? Эта непоследовательность удивляла. Хотя Салим предполагал – Галибу необходимо добиться результатов в работе любой ценой. А пока все движется слишком медленно, и он хочет форсировать события? Может, должность ему светит, и он выслуживается?
– Где проводник? Ты ведь планировал, что я подумаю на него, якобы он нас предал? – Кабир присел на край койки. – Пусть принесут одежду. Я выгляжу, как первоклассница, в этом переднике…
– Связного задержали. – Галиб высунулся в коридор и крикнул: – Одежду ему принесите, живо!
– Но она в крови, и ее разрезали, – ответил кто-то робко.
– Так купите! – скрипучим от злости голосом велел он.
– Что у меня? – Кабир потрогал повязку на голове. – Делали операцию?
– На голове ранение по касательной. Чиркнуло по черепу, будет болеть. Пуля пропахала кожу от виска до затылка. В руке была пуля. Ее вытащили. Рану не зашивали, так что никто не заподозрит медицинского вмешательства. Пулю ты мог вытащить и сам.
– Будем считать, что так и произошло. Мне нужна машина с холодильной установкой в кузове. И без жучков-маячков. Да?
Галиб вздохнул и согласно кивнул, смирившись с безумным желанием Садакатли забрать Зару и похоронить в горах.
– Я сейчас уйду из больницы, никто не будет за мной следить, иначе ты действительно своими руками организуешь мой провал. Ты понял? Нам еще надо работать и сиюминутная информация, которую ты получишь, не потянет за собой ничего большего.
– Мне нужен результат, – сквозь зубы произнес Галиб.
– Он будет. Но требуется время. Твои люди начнут ставить радиомаячки, и все пойдет как по маслу. Почему я должен тебя уговаривать? – разозлился он. – Ты обязан обеспечивать мою безопасность, а вместо этого творишь бог знает что! Чуть не прикончил меня сегодня!
– Ладно, ладно, – Галиб похлопал его по здоровому плечу. – Это недоразумение отразится на твоем банковском счете. Издержки и ранения будут оплачены. Просто все пошло не совсем так, как я планировал.
– А что я сообщу в свой Центр насчет гибели Зары и моих ранений?
– То же самое. Проводник вас сдал, была перестрелка, еле унес ноги. Все правдоподобно.
– Даже слишком, – пробормотал Кабир, понимая, что полицейские получили от Галиба приказ – не оставлять курдянку в живых.
«Наверное, она передала ему с Метином сообщение, что не будет больше подчиняться митовцам и выполнять их приказы. Поэтому Зарифа так волновалась в городе, она опасалась реакции Галиба. А тот рассудил, как в курдской поговорке: «Лягушка не заквакает – лопнет», и уничтожил свою осведомительницу, вышедшую из повиновения. Но он слишком сильно рисковал потерять и курицу, несущие золотые яйца. О чем таком знала Зарифа, что Галиб вдруг пошел ва-банк? Зара могла поделиться своими знаниями со мной. Что за горячая новость? И новость ли? Это могут быть и давние сведения. Но о чем?»
Кабиру принесли одежду. Галиб, как милый добрый друг, помог одеться. И дал упаковку обезболивающего. Салим выкинул ее в урну, когда вышел из больницы. Ту боль, что он сейчас испытывал в душе, не могли погасить никакие анальгетики.
Часа через два он пожалел, что остался без пилюль. Боль вспыхнула и в руке, и в голове. По дороге к квартире он все же проверился несколько раз, но порыв Галиба стих, как внезапно налетевший шквал на море.
Когда Салим работал в порту в Стамбуле, один знакомый моряк рассказывал ему о таких шквалах. Этот парень нес вахту в рулевой рубке. Солнце палило с самого утра, жарища, раскаленный корпус корабля, иллюминаторы подняты, дверь открыта. Вдруг в секунду что-то изменилось. Огромная волна налетела, захлестнула рубку и бортовой журнал, намочила его с головы до ног и исчезла – снова штиль и солнце.
Вот и Кабир чувствовал себя наподобие того моряка. Мокрый насквозь благодаря шквалу имя которому «Галиб». И снова тревожное затишье.
Салим купил одноразовый мобильный, не требующий регистрации. С него он позвонил Бахраму Бехзаду в Стамбул, благо номер помнил наизусть. Сообщил о гибели Зарифы и просил помощи.
К его изумлению, целую минуту Бехзад не мог выговорить ни слова, раздавался только лающий кашель в трубке. Кабир понял, что Бахрам рыдает.
«Хоть кто-то искренне по ней поплачет, – с горечью подумал Салим, не торопя Бехзада. – Я совсем разучился».
– У тебя есть люди в Мардине? Я не хочу оставлять ее здесь. Увезу в горы. Один не справлюсь, я ранен. И могу доверять только тебе. Местного проводника арестовали.
– Там нет наших, но живет мой дальний родственник. Ты гарантируешь, что отправишь его обратно в целости и сохранности? – совладал наконец с собой Бехзад. – Я бы хотел приехать туда, на похороны. Не успею?
– Вряд ли. Тебе придется ехать машиной. Жарко. Я и так угнал тут тачку с рефрижератором.
– Моего дядьку зовут Догу. Можешь так и звать его – дядя Догу. Я позвоню ему сейчас. Он не молодой, но крепкий. Это все, чем могу помочь. Он сам придет. Скажи адрес…
После разговора Салим выбросил телефон. Запершись в квартире, быстро собрал вещи, свои и Зары. Она их практически и не разбирала. Он размышлял, как известить Эмре о происшедшем, чтобы Центр не воспринял «слив» информации от полиции за чистую монету, когда в дверь постучали.
– Это Догу, – раздался сиплый голос.
На пороге стоял худой, высокий старик. Кабир с тоской подумал, что ему придется на себе тащить не только тело Зары, но и этого дядю Догу. Помощничек!
– Проходите. Вы готовы ехать сразу же?
– Бахрам очень просил. Сказал, чтобы я сделал для вас все, как для него.
Через час они уже выезжали из города. Одна мысль об их с Зарой бесславном возвращении приводила его в молчаливое бешенство. Со щитом он возвращался, и нес на нем Зарифу…
Глядя на дорогу, придерживая руль одной рукой, он думал: «Она-то ведь победила и теперь свободна. Бедная, глупая девочка. Могла мне рассказать, и сейчас жила бы. Ну и характер! Все делала молча – стойкий солдатик. Что же она узнала такого, почему Галиб так испугался?»
…Когда Салим забирал эту машину с закрытым кузовом с улицы, как оговорил с Галибом, то открыл заднюю дверцу фургончика. В таких возили кур, мороженую рыбу. Теперь там, на ребристом металлическом полу, лежала Зара, накрытая брезентом. Кабир не хотел смотреть, но все же проверил, забравшись в фургон. Она ли? Накрыв Зару снова, он остался сидеть рядом, на коленях, не чувствуя холода, сжав ее руку в своей.
Он мог убить Галиба сегодня же. И сделал бы это с огромным наслаждением. Но обязан был вернуться и продолжать…

Роман Ирины ДЕГТЯРЁВОЙ «ДЕРЖИТЕ ОГОНЬ ЗАЖЖЕННЫМ»
опубликован в журнале «ПОДВИГ» №3 за 2017 год (МАРТ)