Сергей БАКШЕЕВ

НАСТРОЙЩИК ВЛАСТИ
Отрывок из романа

ПРЕДЛОЖЕН АВТОРОМ ДЛЯ ПУБЛИКАЦИИ НА САЙТЕ

Август 1991. Москва.
Для своего главного офиса Борис Сосновский выбрал старинный особняк на Новокузнецкой улице. Во-первых, дом напоминал ему церковь, зарядившую Волей. Во-вторых, здание имело закрытый двор для автомобилей. В-третьих, уединенный особняк подходил для всего. Здесь бизнесмен проводил деловые встречи с нужными людьми и сбрасывал напряжение с молодыми красотками. Активную жизнь БАС вел строго по графику. Список его дел был расписан по часам, задержки бизнесмена злили. Однако уже третий день подряд личный график летел к черту!
Борис Абрамович отшвырнул газету и включил телевизор. Центральные каналы снова транслировали «Лебединое озеро». Прекрасная музыка сидела в печенках, а тонконогая балерина порхала по сцене и выразительно вытягивала шею, словно вопрошала лично его: «Как вы там? У меня в Мюнхене всё прекрасно».
Третьи сутки «Лебединое озеро» чередовалось новостями, где партийные чиновники и престарелые генералы, назвавшие себя Государственным комитетом по чрезвычайному положению или коротко ГКЧП, сидели за столом перед журналистами и что-то мямлили про сохранение СССР. Комитет объявил о смещении президента страны и ввел в столицу войска. Если первое Сосновского позабавило – полстраны с превеликой радостью отсидели бы за Горбачева на вилле в Крыму, то бронетехника на московских улицах расстроила важные планы.
То, что чиновники всех рангов затаились в ожидании «чья возьмет» – это полбеды. Иностранные дипломаты тоже были ошарашены. Вчера Андреас Хартман отменил органный концерт Воля – вот настоящая проблема.
Подпитка воли для бизнесмена после четырехмесячного перерыва была крайне необходима. В стране революция, прежние правила летят к черту. Жизнь стала похожа на скачки даже не с барьерами, а по карьерам. В прямом и переносном смысле. Чтобы остаться в седле, амбициозному предпринимателю требовался постоянный допинг Вдохновения, помноженный на силу Воли. С их помощью он придумывал смелые проекты, претворял их в жизнь и обогащался.
В кабинет к Сосновскому стремительно вошел Андрей Воронин. Теперь его должность называлась начальник службы безопасности. Бывший офицер КГБ сумел сохранить прежние связи и получал информацию от коллег.
– Борис Абрамович, военные уходят от Белого дома, снимают блокаду, – доложил Воронин.
– Ельцин победил ГКЧП? – оживился БАС.
– Народ помог. У Белого дома митингует огромная толпа. Войска не решились штурмовать.
– Военным отдали приказ на штурм?
– Приказ был, но… – Андрей беспомощно развел руки.
– Не хватило воли! – сделал категоричный вывод Сосновский.
Попадать в подобную ситуацию он не желал. Вскочил из-за стола, обошел Воронина, что-то обдумывая, и спросил:
– Органист по-прежнему в «Интуристе»?
– Мне бы сообщили, если он вышел. Санат Шуман приехал в Москву вместе с женой Лией и сыном Марком. Сидят в номере, улететь не могут, международные рейсы отменены.
– Мы можем проехать к гостинице?
– Прорвемся! – пообещал глава службы безопасности.
Они выехали, беспрепятственно проскочили мост через Москва-реку. Около Кремля и на улице Горького еще оставались танки и бронетехника. Измотанные солдаты готовились к маршу в казармы, курили сигареты без фильтра и косо смотрели на сверкающий «мерседес» с затемненными стеклами, остановившийся у фешенебельного отеля «Интурист».
Вооруженные голодные люди Сосновского нервировали. Люди с оружием должны быть сыты, а голодные безоружны – иначе рванет так, что разнесет страну. Не в этот раз, так в следующий. Он поручил телохранителю Зайцеву остаться с водителем, а с Ворониным поднялся к номеру немецкого музыканта.
Борис Абрамович умел уговаривать и убеждать. Его подход был прост. «Что ты хочешь? Я дам тебе это», – обещал он собеседнику. Не всегда выполнял обещания, но был щедр на новые. Поэтому и сейчас БАС был уверен в успехе переговоров с музыкантом.
Девятилетний Марк первым услышал, что к их номеру подошли двое.
– Побудь снаружи, – распорядился главный.
– Опасно. Я должен быть рядом с вами, – ответил охранник.
– Что может мне сделать семья музыканта?
Марк узнал голос постоянного гостя на выступлениях отца в Москве. Невысокий лысеющий мужчина с мягкой семенящей походкой, согбенной спиной и суетливыми движениями, которые так не вязались с настойчивым и решительным голосом. Сосновский мог показаться заискивающим, пока не начинал говорить.
Гость вошел в номер, когда отец запаковывал чемоданы, а мама разговаривала по телефону с бабушкой в Сочи, успокаивая ее:
– Не беспокойся, мама, с нами все в порядке.
– Лия, как мне не волноваться, когда в Москве танки?
– Они не стреляют.
– А вдруг начнут.
– Как дела у папы? – сменила тему дочь.
– Отара скоро выпустят из колонии.
– Жаль, не увижу. Мы сегодня улетаем.
– Аэропорт открыт? Об этом не объявляли.
Лия ласково потрепала Марка по вихрастой макушке:
– Мои мальчики самолеты слышат издалека.
Увидев незваного гостя, Лия завершила разговор и вопросительно посмотрела на Сосновского. Тот уже обхаживал ее мужа.
– Господин Шуман, извините за неожиданное вторжение. Я ваш поклонник. Преданный и благодарный.
– Вы о чем?
– Вчера должен был состояться концерт…
– В другой раз. Мы улетаем, – коротко ответил органист и застегнул чемодан.
– Вы не можете уехать не дав концерт.
– Я должен думать о семье.
– Так дела не делаются. Сначала сонату! – настаивал бизнесмен.
– Вы в окно смотрели? – возмутился Шуман.
Сосновский перешел к торгу:
– Всего одно выступление сегодня в полночь. Для меня. Что вы хотите взамен? Для себя, для семьи.
– Все вопросы к Хартману! – отрезал Шуман и поднял чемоданы. – Лия, Марк, вы готовы?
Видя, что органист собирается покинуть номер, Сосновский загородил проход и перешел от уговоров к давлению:
– К черту Хартмана! Вы не выйдете из номера, пока мы не договоримся!
Под окнами отеля зашумели двигатели бронетранспортеров, загудела турбина танка. Шуман прикрыл глаза и пробормотал под нос:
– Хартман уже подъехал к отелю.
Марка не удивило, что папа расслышал автомобиль дипломата даже сквозь рев военной техники. Мальчик и сам обладал всепроникающим слухом. Но дальнейшее заставило его распахнуть глаза от ужаса и восторга.
Гость по инерции угрожал:
– Шуман, вы в Москве. Здесь мои правила…
А отец завыл. Сначала тонко высоко по-звериному. Но очень быстро его голос стал низким и жутким, а потом и вовсе неслышным. О том, что отец продолжал беззвучно орать говорил его распахнутый рот и напрягшиеся голосовые связки. Невидимый звуковой удар был нацелен на гостя. Низкие звуковые волны накатывали на Сосновского, били в грудь, сдавливали голову, расшатывали сердечный ритм. Бизнесмен почувствовал необъяснимый ужас, рухнул на колени, зажал уши, но волны продолжали давить, словно окаменевшее тело погружалось на глубину. Бизнесмен отключился и свалился на пол.
Отец закончил беззвучный вопль. Сгорбился, оперся руками в колени, отдышался. В дверь номера постучали:
– Борис Абрамович, что за шум? Мне войти? – тревожился охранник.
Отец выпрямился, вытер пот со лба и крикнул раздраженно голосом Сосновского:
– Не мешай! Тут по телику черт-те что! Еще ты лезешь. Поможешь Шуманам спустить вещи и жди меня в машине.
Марк знал, что папа может имитировать любые голоса и звуки. Порой он так играл с сыном и подшучивал. Сейчас, если это и походило на игру, то очень опасную.
Глава семьи сделал знак жене и сыну, все подхватили вещи и вышли из номера. Шуман смело передал большой чемодан охраннику и зашагал по коридору. Воронин поспешил вслед за семьей музыканта к лифту.
На парковке перед отелем Воронин помог загрузить вещи в посольский «мерседес», а когда тот отъехал, подсел к напарнику.
– Где БАС? – спросил Зайцев.
– Велел ждать, – ответил Воронин, наблюдая за маневрами военной техники на главной улице города.
Спустя час охранники заволновались и поднялись в номер. Их шеф ворочался на полу и держался за голову. Взволнованные охранники помогли ему подняться и сесть в кресло.
– Борис Абрамович, вас ударили по голове? – спросил Воронин, осматривая шефа.
– Оглушили? – суетился рядом Зайцев.
Сосновский помнил страшное лицо органиста, его открытый рот, свои зажатые уши и согласился:
– Второе вернее.
– Это сделал Шуман? Я его догоню! – Воронин не понимал, в чем он ошибся, но хотел исправить оплошность.
Зайцев принес воды для шефа и остановил коллегу:
– Музыкант уже в аэропорту в нейтральной зоне.
– Сумка! Он забыл сумку, – обнаружил Воронин.
– Что там?
– Черная ряса, обувь и ноты, – перебирал удивленный Воронин.
Сосновский глотнул воды, скривился от шума в голове и приказал:
– Сумку забираем. И еще. Его жена Лия. Я слышал… – Он плеснул воду в ладонь, растер по лицу.
Воронин вежливо напомнил шефу:
– Что вы слышали?
– Она звонила из номера маме, спрашивала про отца. Узнай, куда?
В главном холле отеля Воронин задержался, переговорил с администратором, догнал шефа, усевшегося в машину, и доложил:
– Вот номер, куда звонила Лия Шуман. Это в Сочи.
– Разведай адрес и вообще всё о семье Шуманов, – велел Сосновский.
– Сделаю! – ответил Воронин, прикидывая к кому из бывших коллег обратиться.
Борис Абрамович потер влажный лоб и качнул ладонью:
– Гони в больницу. Пусть проверят, что он со мной сотворил.
«Мерседес» рванул поперек улицы и проскочил впритык под стволом танка. Немецкий салонный фильтр оказался беспомощным против сизых клубов русского выхлопа. Борис Абрамович зажал нос.

ОРТ. В дни путча на улицах Москвы под гусеницами БМП погибли три человека, ставшие «Героями Советского Союза». Если бы Сосновского задавил танк, звезду героя следовало бы дать танкисту.

Роман Сергея БАКШЕЕВА «НАСТРОЙЩИК ВЛАСТИ»
будет опубликован в журнале "ПОДВИГ" №07-25 (ИЮЛЬ)
ОФОРМИТЬ ПОДПИСКУ на ж-л «ПОДВИГ» можно
НА САЙТЕ (АКТИВНАЯ ССЫЛКА) или в отделении связи «ПОЧТЫ РОССИИ».