Сергей ИВАНОВ

ГОСПОДАРЬ МОЛДОВЫ
Глава из повести

Пражский университет
Адаптировано для публикации на сайте
Столица богемских королей еще не вполне оправилась от войны между христианскими государями, когда молодой купец Кристиан и его рыжеволосая спутница Лили въезжали в Прагу. Их долгий путь лежал через Семиградье, земли Венгерской короны, по рекам и через горные перевалы. Лет за двадцать назад эти страны сошлись в несправедливой войне – память убытков той поры еще не изгладилась до конца. Обессиленные междоусобицей короли ненадолго притихли, зализывая раны.
  Основанный императором Священной римской империи Карлом IV Пражский университет процветал.
Большинство искавших знаний учеников происходили из немецких земель, а самые богатые были детьми баронов, они немилосердно тиранили небольшое число чехов, преодолев великие трудности добившихся права на учебу. Профессора, немцы и австрийцы, строили им каверзы. Подписав в 1409 году Кутнагорский декрет, Вацлав IV даровал чехам равные права с другими своими подданными, а ректором Карлова университета был назначен его чешский выпускник Ян из Гусинца.
Ученые-немцы покинули университет в надежде, что, когда светоч наук в нем угаснет, их призовут снова, однако этого не случилось. Ян Гус не знал пределов в своем страстном желании восстановить справедливость по отношению к своему народу и ударил по самому больному – на лекциях и диспутах стал нападать на римскую церковь, которая была орудием притеснений. Он решил использовать реформаторские идеи в качестве тарана сокрушения несправедливой власти, однако не рассчитал сил, был сожжен на костре, а его кости палач раздробил молотом и сбросил в Рейн.
В университете водворились прежние профессора и порядки.
Кварталы, окружавшие Коралинум, были подчинены нуждам университета. Стеклодувные мастерские и аптеки соседствовали здесь с пекарнями, торгующими грошовыми крендельками, многочисленные питейные дома перемежались переплетными мастерскими, лавками менял и оружейников, торговцев готовым платьем и башмачников, веселыми домами, из окон которых зазывали студентов девицы на любой вкус и кошелек. В канавах по краям улиц текли зловонные ручьи нечистот и отбросов. В тавернах богатые студенты, не желавшие делить общежития с бедняками, могли снять комнаты. В одной из таких гостиниц, отыскав улицу поприличнее и заведение почище, Кристиан и Лили сняли комнаты.
Усадив девушку за стол, Кристиан отправился проверить, как устроены на конюшне его конь Серебряный Ветер и мул Лили. Вернувшись в таверну, он увидел молодого человека, который уселся рядом с девушкой, и выказывал ей навязчивые знаки внимания. Одежда длинноволосого белокурого незнакомца, которому можно было дать лет двадцать, была богатой: расстегнутый синий камзол тонкой шерсти с множеством мелких серебряных пуговиц открывал белоснежную рубашку и манжеты, под столом виднелись сапоги серой перчаточной кожи с бархатными отворотами и посеребренными пряжками.
Одну руку он держал на колене Лили, другой опирался на стену за ее спиной, подбираясь к плечу. На его тонких пальцах красовались серебряные перстни. Он рассчитывал, что его жесты сойдут за проявление ласки, однако было очевидно, что светловолосый парень просто удерживал девушку на месте, словно кошку за шкирку, чтобы не сбежала.
Услыхав стук захлопнувшейся за Кристианом входной двери, Лили встретилась с ним взглядом и  отвернулась. Она  стеснялась положения, в котором очутилась, словно сама была виновата в этом.
Кристиан, оставаясь внешне невозмутимым, подошел к столу.
– По-моему, видно, что девушка вам не рада, – обратился он к парню.
Тот смерил его высокомерным взглядом, и ответил:
– Вот что, любезный купчик! У тебя нет чувства такта. Впрочем, откуда бы ему взяться? Если хочешь предложить товар, приходи попозже в «Дуб и Желудь» и спроси Экберта сына графа Текленбурга. – Он снова повернулся к Лили.
– В тот притон, куда школяры бегают, чтобы от души поблудить? – с небрежной полуусмешкой осведомился Кристиан. – Даже не знаю, найдется ли у меня для вас что-нибудь подходящее. Я не торгую кружевами, лентами и сластями.
– Это лучшая гостиница в… Да как ты смеешь дерзить, лавочник?!
Парень вскочил на ноги и угрожающе наклонился через стол к Кристиану. Его рука легла на рукоять небольшого гроссмессера в богато украшенных ножнах. Было видно, что парень немного пьян.
Кристиан повернулся вполоборота, чтобы было видно его оружие, и ответил:
– Нет-нет, что вы! Я просто недоумеваю, что такой знатный молодой господин делает в скромном и пристойном заведении…
Кристиан был выше на голову этого парня, к тому же старше и явно опытнее в бою. С намеком на поклон он сделал жест рукой по направлению к двери, что выглядело и как желание пропустить вперед, и как приглашение удалиться. Бледный от природы белоголовый юнец от злости, казалось, позеленел.
В зале воцарилась тишина, ужинавшие посетители с тревогой и любопытством уставились на них в ожидании, чем закончится дело. Юный граф  бросил на Кристиана яростный взгляд и выбежал за дверь.
Критиан сел рядом с Лили и жестом подозвал хозяина, чтобы заказать ужин.
– Я бы справилась… – тихо сказала Лили.
– Не сомневаюсь. Я просто тебе помог, – ответил Кристиан и отхлебнул принесенного пива. – Завтра посмотрим город, пройдемся по лавкам. Не могла бы ты провести вечер завтрашнего дня в своей комнате?
Поутру Лили и Кристиан выбрались в университетскую библиотеку, помещающуюся в мрачноватом здании рядом с часовней Косьмы и Дамиана, украшенной геральдическими знаками Богемии.
За тяжелыми дубовыми дверями одного из самых богатых в Европе хранилищ книг и рукописей находился небольшой вестибюль, в котором  отмечали пришедших в большой книге. Из вестибюля можно было попасть в читальный зал с длинными столами и скамьями, где  студенты, назначенные на сегодня в помощь библиотекарю, отыскивали по заказам нужные книги и приносили их для работы.
Кристиан был неприятно удивлен, обнаружив за столиком в прихожей вчерашнего дерзкого юнца. Тот поначалу тоже насторожился, но потом, казалось, сменил гнев на милость.
– Чем могу служить? – проговорил он с несколько натянутой беспечностью.
– Мне хотелось бы ознакомиться с кое-какими архивами, – миролюбиво ответил Кристиан.
– Вы студент?
– К сожалению, нет. – Он нашелся: – Я еще не прошел вступительные испытания.
– Я не могу вас пропустить, у меня будут неприятности, – проговорил студент за конторкой. – Нужно, чтобы вы были записаны вот в эту книгу, а для этого необходимо позволение вашего магистра.
– Что ж… – Кристиан решил, что позволение одного из университетских профессоров ему придется добывать через связи с местными купцами, и приготовился уходить. Но юный граф вдруг поманил его бледной ладонью и перешел на заговорщицкий шепот:
– Но ведь не всегда обязательно неукоснительно следовать правилам, верно? Я пропущу вас в хранилище, если вы будете так любезны и достанете мне клинок понадежнее моего. Видите ли, мой отец считает, что мне слишком рано иметь настоящее боевое оружие…
– Это будет нетрудно устроить, – насторожившись, согласился Кристиан.
Студент порылся в карманах и извлек изрядный огарок свечи.
– Я могу дать вам свечку, но, по заведенным здесь правилам, это стоит грош. Сами понимаете, мне ваши деньги ни к чему, но если кто-нибудь проверит…
– И за этим дело не станет.
Кристиан полез в кошелек. Он знал, что воздух в книгохранилище должен быть свежим: от влажности страницы книг покроются плесенью, а жара сделает пергаменты ломкими. В такой библиотеке должны быть воздуходувные ходы, вентиляционная система, обеспечивающая легкие сквозняки, а значит, пользоваться открытым огнем там было нельзя.
Молодой дворянчик решил провести опытного торговца, да еще и нагреть на этом руки, – с закипающей злостью подумал он. Однако, не подавая вида, достал довольно редкий серебряный генуэзский дукат с небольшой чеканкой образа Штефана Молдавского и протянул студенту.
– Я прибыл издалека. Надеюсь, такие деньги здесь в ходу?
Глаза юнца блеснули алчностью. Он забрал монету, оглянулся по сторонам и сказал:
– Конечно. Проходите в ту дверь и постарайтесь не шуметь. Огниво есть?
Кристиан похлопал себя по борту камзола – это значило, что кремень и кресало у него с собой. Когда юный каверзник открывал ему дверь, Кристиан незаметно сунул свечку в конторку. Зайдя в хранилище, он сделал несколько шагов меж шкафов почти во мраке – сквозь узкие витражные окна едва сочился вечерний свет. Потом бесшумно вернулся к двери и прислушался.
Его провожатый явно подслушивал под дверью, потом сделал несколько шагов, открыл дверь в читальню, и подозвал какого-то студента.
– Быстро беги… Магистра… – расслышал Кристиан.
Хлопнула ведущая на улицу дверь. Кристиану пришлось выждать еще несколько минут, прежде чем он снова услышал звук открывшейся двери, торопливые шаги, голос, вопросивший: «Что здесь случилось?» Кристиан открыл дверь и вышел из хранилища. Беловолосый студент был смущен его внезапным появлением, но скоро оправился и ринулся в нападение:
– Этот человек ворвался сюда, как безумный, оттолкнул меня и вошел в хранилище. Со свечой! Я понял, что не могу с ним справиться – он вооружен, к тому же вчера во «Льве и Короне» напал на меня и чуть не убил! Я как можно скорее послал за вами, магистр…
Лицо профессора, облаченного в черную мантию, было бледным от гнева, его взгляд метал молнии. Студентам строго запрещалось заходить в книгохранилище с открытым огнем – в темное время суток использовались масляные лампы со стеклянными колпаками. Магистр почти выкрикнул:
– Вы кто?
Кристиан назвался.
– Я испросил разрешения пройти в библиотеку, – как можно спокойнее заговорил он, – но ваш студент объяснил, что это невозможно. Когда я собрался уходить, чтобы обратиться за надлежащим разрешением, этот молодой человек продал мне свечу, и, в нарушение установлений, отвел в книгохранилище. Я, конечно, не рискнул воспользоваться свечой – она и теперь находится в конторке…
В свете ламп, освещавших вестибюль, было видно, как беловолосый студент посерел лицом и сделал движение в сторону своего стола, но замер под свирепым взглядом магистра.
– А в одном из его карманов легко найдется серебряный дукат Генуэзской республики с чеканкой Штефана III, что он у меня выманил. В этом можно убедиться, обыскав хитреца.
– Это правда? – грозный рык магистра был обращен к Экберту (так звали пройдоху-студента).
– Ну, да, я взял монету… Он заставил…
– Вам запрещено посещать библиотеку! – рявкнул профессор. – Вон отсюда! Готовьтесь предстать перед советом университета. А вам, – он обернулся к Кристиану, – тем более нечего здесь делать.
Молодой граф, бросив на Кристиана полный ненависти взгляд, выскочил из библиотеки.
Профессор прошел в читальню, вышел обратно с растерянным студентом и усадил его за конторку. Затем быстро развернулся и скорым шагом направился из библиотеки, Мантия развивалась за его плечами, как грозовая туча, одеяние разгневанного языческого божества.
Долговязому Кристиану с его широким шагом было не трудно нагнать профессора.
– Магистр! – окликнул он.
– Я  занят. Если угодно, найдите меня завтра после лекций, – не оборачиваясь, отозвался магистр.
– Я не осмелился бы настаивать, не будь это необходимо, профессор. – Кристиан поравнялся с магистром. – Я проделал долгий путь, чтобы отыскать здесь копии  документов, относящихся к правлению Штефана Молдавского. Но могу предложить кое-что университету, и вам, профессор, взамен. В дальних путешествиях мне удалось достать грамоты, которые, возможно, могли бы вас заинтересовать.
Магистр остановился и смерил Кристиана оценивающим взглядом. Молодой торговец выглядел человеком серьезным, внушающим доверие.
– Меня зовут магистр Лоррен, – наконец заговорил он. – Я живу вот в этом корпусе. – Он указал на обширное здание церковной архитектуры, в котором помещался зал собраний и квартиры преподавателей. – Приходите после десятого колокола. – Он кивнул и продолжил путь.
Кристиан вернулся в гостиницу «Лев и Корона». В его комнате, в седельной суме хранился документ, который наверняка стал бы ценным приобретением для библиотеки Каролинума.
В основном для того, чтобы проверить, все ли в порядке, молодой человек отнес в комнату Лили на деревянной тарелке половину небольшой тушеной тыквы, выросшей в виде колокола – кусок подсоленного масла, таявший в ее середине, делал тыкву похожей на заходящее солнце, под цвет волос девушки – и небольшой кувшин слабой медовухи. Спросил: «Все хорошо?» И получил в ответ спокойный взгляд и кивок.
Он вернулся в свою комнату, отыскал футляр со свернутыми в трубку рукописями, надел его ремешком через плечо, так же пристроил небольшой кожаный мех с молдавским котнарским вином, растворил окно, осмотрелся, и выбрался на крышу.
Несмотря на то что Кристиан уродился длинноногим и рукастым, он был ловок, и скользил по черепицам бесшумно, словно тень. Кристиану приходилось быть осторожным, но люди, как правило, не смотрят вверх. Он перебрался с крыши таверны на соседнюю, потом на третью, мягко спрыгнул на задний двор, поправил клинок на поясе и зашагал по направлению к Каролинуму.

Сюда, к университетскому кварталу, купцы свозили товары из самых разных концов обитаемого мира: мелкий, почти белоснежный песок для стеклодувов, редкие минералы, снопы засушенных трав, рога невиданных животных. Купить же здесь можно было то, чего не изготовляли больше почти нигде, – разноцветное витражное стекло и линзы, настоящие – не копеечную панацею с базара – лекарства и хирургические инструменты. Мастер архивов магистр Лоррен не был удивлен, когда Кристиан предложил ему достойную внимания рукопись. Он поджидал молодого торговца в своей комнате со скромной, но надежной деревянной мебелью. Помещение освещали две яркие масляные лампы, дающие достаточно света, чтобы работать с книгами и свитками. В смежной комнате был топчан с меховым одеялом и продолговатой кожаной подушкой в чехле, здесь же помещался очаг и стол с кое-какой посудой, котелком, оловянными чашками, сковородкой, кувшинами с водой и пивом.
Посещая лавки купцов вместе с Лили, Кристиан разузнал кое-что об университетском библиотекаре. О магистре филологии Лоррене говорили как о человеке, довольно равнодушном к деньгам, спокойно относящимся к действиям королевских властей и притязаниям церкви. Никому из студентов, ни богатым немцам, ни бедным, всего добивающимся самостоятельно чехам, он не оказывал покровительства и был равнодушен к их похождениям за пределами университета.
Единственное, что могло привести его в ярость, это посягательство на хранящиеся в библиотеке книги и рукописи: за неряшливое обращение с ними он тащил школяра в совет и требовал исключения или огромного штрафа.
    Именно такой человек и был нужен Кристиану.
Лоррен усадил гостя за покоящийся на крестообразно сбитых козлах столик и выжидающе уставился на Кристиана. Тот для начала вручил ученому мужу мех с котнарским вином – открыл пробку, провел из стороны в сторону, и по комнате растекся едва уловимый аромат, который невозможно было спутать ни с каким другим. Профессор оказался знатоком, пробормотал: «Это лишнее, но уж коли на то пошло…». – Вино принял, однако пить не стал, отставил в сторону: имея дело с рукописями, следует быть настороже.
– Для начала позвольте вручить вам это, – Кристиан положил перед магистром два золотых имперских талера, – в оплату за потраченное вами время и на перья для неимущих студентов. Теперь к делу: мне хотелось бы узнать, нет ли в библиотеке Каролинума, насколько мне известно, самой богатой и упорядоченной в этой части света, документов или хроник, в которых содержались бы сведения об отношениях Штефана Молдавского с соседними государями и правителями. Поверьте, мною движет лишь практический интерес. Группа моих товарищей-негоциантов из Семиградья, смею заверить, пользующаяся некоторым влиянием, уполномочила меня отыскать установления о таможенных пошлинах, льготах, разрешениях на торговлю, – документы, на которые можно было бы ссылаться в… меняющихся обстоятельствах.
Пока Кристиан говорил, магистр Лоррен внимательно смотрел на него, но не заметил признаков неискренности. Магистр знал, что представители купеческого сословия обычно искусно скрывают свои истинные намерения. Но причин отказать молодому торговцу он не видел.
– В своих поездках, – продолжал Кристиан, – я набрел на некоторые записи, которые хочу предложить вам для пополнения библиотеки. – Он раскрыл кожаный футляр, и извлек бумаги, разложил на столе так, чтобы свет ламп хорошо освещал их. – Здесь одна подлинная грамота, которую мне удалось купить у жадного до денег молдавского боярина, остальное же – копии, которые я лично снял с хроник. Не сомневаясь, что вы пожелаете удостовериться в их подлинности, я записал имя служителя молдавской церкви, к которому можно послать за подтверждением, – он указал на обширную пометку на широком поле одного из листов.
Магистр небрежно убрал монеты и принялся молча рассматривать свитки. Через непродолжительное время отложил их и произнес:
– Что ж, господин Кристиан, эти документы действительно представляют определенную ценность. Мы поступим вот как. Сейчас я дам вам записку, которая предоставит вам право, как соискателю на вступительные испытания, пользоваться библиотекой Каролинума. Вы отдадите ее студенту-писцу при входе и сможете заниматься с книгами, которые вам принесут в читальню. Ни один клочок бумаги, кроме ваших записей, не должен покидать пределы библиотеки. Вам ясно?
Кристиан уверил, что подобных целей у него и быть не может, поблагодарил магистра и откланялся. На следующее же утро он предъявил записку студенту, восседавшему за конторкой в вестибюле библиотеки. Тот, после некоторых сомнений, вписал его имя в конторскую книгу и пропустил в читальню. Там Кристиану предложили записаться в новую книгу и здесь же изложить свой запрос. Примерно через час студент водрузил на стол рядом с ним стопку книг и рукописей, и Кристиан погрузился в чтение.


Повесть Сергея ИВАНОВА «ГОСПОДАРЬ МОЛДОВЫ»
опубликована в четвертом номере журнала «КЕНТАВР» за 2017 год (НОЯБРЬ)