Сергей Макаров. «Перекличка в облаках. Записки очевидца». Избранные главы

ГДЕ ГНЕВ? ГДЕ МИЛОСТЬ?
  1. Душа народа отходчива. А Сталин явно услышал подсказку с неба, какое слово сказать в трудный час. Правда, в народе тогда же возник и до сей поры остается безответным вопрос, почему владыка огромной страны – он что, заболел? испугался? растерялся? сознание у него вдруг отключилось? – почему выступил он лишь на 12-й день после начала войны? Выступил Молотов, но Молотов лишь Молотов, он не вдохновитель побед. При тревогах, когда ударяют в набат, первое слово всегда за первым лицом. В шторм на корабле капитан не уступает капитанского мостика помощнику. Вот Русская Православная Церковь не промедлила ничуть, «сознания» не потеряла, – митрополит Сергий (Иван Николаевич Страгородский) сразу же, 22 июня, обратился с посланием к верующим, благословляя предстоящий всенародный подвиг. «Не первый раз приходится русскому народу выдерживать испытания. С Божьей помощью и на сей раз он разобьет вражескую силу. Церковь Христова благословляет православных на защиту священных границ нашей Родины».
    Еще через три дня в Богоявленском соборе при небывалом стечении молящихся митрополит отслужит молебен о даровании Победы. Церковь благословила Отечественную войну русского народа, а Благословение это было утверждено на Небе. И молебны подобные станут совершаться во всех храмах Московской Патриархии.
    Беда военная сплотила, заставила всех припасть к Церкви, как к матери. Кто иначе утешит в страдании и укрепит, если не святая Церковь? По многим местам, даже без юридического оформления, самовольно, один за другим открываются ранее закрытые храмы. Общая молитва объединяет! Руководство страны, еще вчера теснившее Церковь, считая ее своим врагом, теперь не препятствует многим ее начинаниям. На сбережения верующих создается танковая колонна «Дмитрий Донской». Для солдат организуется сбор теплой одежды. И сотни священнослужителей, кого не успели упрятать в лагеря и тюрьмы, добровольцами уходят в Красную армию. Заместителем командира роты начал свой боевой путь недавний зэк С.М. Извеков, будущий патриарх Московский и всея Руси Пимен. Будущий митрополит Калининский и Кашинский Алексий (Коноплев) становится пулеметчиком. Протоирей Борис Васильев, диакон из Костромы, в Сталинграде командует взводом разведки, – смерть не единожды смотрела ему в глаза – позднее диакон скажет: «Мы шли со знаменем, там была красная звезда, но была еще иконка в кармане». До конца жизни Борис Васильев будет хранить образок святого Николая Угодника, пробитый пулей.
    Война дала целый список примеров подобного рода. Так, начальник Генерального штаба маршал Б.М. Шапошников (в прошлом полковник царской армии) носил финифтевый образок Николая-Чудотворца и молился: «Спаси, Господи, мою Родину и русский народ». Его преемником, по его рекомендации назначенный на должность начальника Генштаба, был выпускник Духовной семинарии, сын священника из Кинешмы, маршал А.М. Василевский… После Сталинградской битвы стал посещать церковные богослужения маршал В.И. Чуйков… А маршал Георгий Жуков, по некоторым данным, всю войну возил с собой в машине иконку Казанской Божией Матери… Каждый, кто скрытно, кто открыто, веровал и уповал. Особенно рядовые, кто ежедневно находился на передовой, вблизи от смерти. Тут многое переплеталось – воспитывал политрук, а берегла и вдохновляла сила Небесная. В одном солдатском письме с фронта есть огненная строка: «Мама! Я вступил в партию… Мама, помолись за меня Богу».
2
Люди, которые волей судеб бывали на грани жизни и смерти, но уцелели, знают лучше, чем кто-либо, что перед лицом погибели, когда беда грозит неминучая и душа разлучается с телом, единственное, на что остается надеяться и уповать, так это на Божию руку. «Господи, выручай! Господи, пропадаю!» Тут не до кривляния и баловства с атеизмом! Все слишком всерьез, чтобы играться в жмурки. А Господь рядом. Ему все видно. Все слышно. Он не оставит в беде. Спасет.
    …Сталин, разумеется, превосходно был информирован о религиозном подъеме в народе. Возможно, и сам был готов перекреститься, хотя, как верховный правитель безбожного государства, в пределах которого море крови пролито православными, он публично сделать этого, конечно, не мог. Духу бы не хватило. Потому что после ленинских жестоких репрессий он натворил греха не меньше. Но в ключевые дни мировой истории, когда решалось, прежде всего быть или не быть, сохранится ли Россия как независимая держава, он сделал шаг, толково и однозначно объяснить который историки тоже не могут до сей поры.
    Невероятное событие это случилось 4 сентября 1943 года. Откровенно говоря, трудно понять и найти оправдание, почему сей поворотный день новейшей истории нашей Родины еще не объявлен Праздником спасения России, а может быть, и всей земли. Вторую мировую войну историки привычно рассматривают исключительно в аспекте обычных военных действий, разве что более масштабных, чем в прошлые войны. Скрупулезно они подсчитали все, что поддается учету: численность воюющих армий, потери в живой силе обеих сторон, количество самолетов, легких и тяжелых танков, изучили роковые ошибки начала войны и блестящие успехи при ее завершении – безусловно, все имело значение, поэтому все изучено и учтено. Кроме самого главного, без чего русской Победе было бы не бывать.
    Люди церковные знают: все сущее на земле держится верой, без Бога – не до порога, а кто меч поднимает, тот, как враг, от меча и гибнет. Государство упрочается, когда оно в союзе с небесной силой, и сходит на нет, если выступает против. По понятным причинам, редко кто говорит о сакральной, невидимой стороне Второй мировой, которая не просто бойня была за передел хлебных полей или природных запасов угля и нефти – из адских глубин на мировые просторы выходила сила, готовая утвердить всеобщее господство тьмы и зла. Гитлер не просто был сумасшедшим, что называется, с бусорью в голове. Посвященный в оккультику Древнего Востока, в тонкости магии, он определенно служил сатанинским целям, и сила противобожья ему помогала всей своей мощью. Европу подмял он легко. В свой час пала бы и Америка. Всего каких-то двух-трех месяцев Гитлеру не хватило, чтобы получить атомное оружие. С атомной бомбой мировое господство было бы ему обеспечено.
    России тоже бы не устоять. Уверенный в себе, фюрер уже готовился провести парад немецких войск у стен Кремля.
    А наверху, в Предвечном Совете, откуда льется свет, все видели наперед и допустить трагедию Мира, по сути, приход антихриста, не позволили. Смертный по природе и временный на земле, Сталин, пусть даже как персона, по земным понятиям, наделенная немереной властью, сам по себе в великом противоборстве мало что значил. Не ему было решать ключевую проблему, решение которой целиком было в Божьих руках. Наверняка он даже и помнить не помнил или вовсе не знал, что явлено было в селе Коломенском, под Москвой, 2 марта 1917-го года. Сокровенный смысл событий для него все равно был закрыт, они разворачивались не по его воле. Все важное для сохранения страны решала Владычица, Царица Небесная, Матерь Христа, Пресвятая Богородица. Исполняя наказ Бога-отца беречь вверенную Ей Россию, Она 4 сентября 1943 года открыла двери сталинского кабинета в Кремле и привела туда руководство Русской Православной Церкви. И не только их –надо полагать, и Сама незримо вместе с ними туда явилась.
    Поэтому и сложилось все, как надо.
3 Итак, 4 сентября 1943 года.
    Еще не известно, кто победит в войне. Ожидается открытие Тегеранской конференции, где Рузвельт, президент Соединенных Штатов Америки, и английский премьер-министр Уинстон Черчиль вместе со Сталиным, как союзники, готовятся обсудить совместные действия против Гитлера. Главный вопрос – открытие долгожданного Второго фронта. А до того, как конференции быть, в Москве прошло тихое, можно сказать, чаепитие, с которого, собственно, и началась Победа. Один очень старенький священнослужитель, лично знавший отдельных участников беседы «за самоваром», приватно рассказывал мне, что архиереи, получив приглашение в Кремль, шли туда с трепетом, понимая, что может произойти там с ними все, что угодно. С боязнью шли.
    …Из высших иерархов к Сталину в кабинет были приглашены: местоблюститель патриаршего престола Московский митрополит Сергий Страгородский, Ленинградский митрополит Алексий Симанский и митрополит Киевский Николай Ярушевич. Вместе со Сталиным их встречали: Молотов, Поскребышев и Карпов. Беседа началась поздно вечером, едва ли ни в полночь. Сталин держал себя корректно, даже пытался шутить. Митрополит Сергий, говоря о трудностях, какие испытывает Церковь, в частности, сказал, что наиболее острой проблемой является нехватка кадров священников, мало их сохранилось. «Почему? – в упор спросил Сталин. – Куда же они подевались?» Ответить, что их сгноили по гулаговским лагерям, и не без его же ведома, было бы слишком рискованно. Но митрополит, пастырь старый и опытный, не растерялся, ответил с явным намеком на биографию Сталина, который, как известно, в молодые годы готовился стать православным священником, учился в семинарии, правда, не доучился, поскольку за что-то был исключен.
    – Церковь готовит священника, – смиренно ответил митрополит, – а он становится маршалом Советского Союза…
    Тонкая усмешка шевельнула сталинские усы.
    – Да, да, – сказал он, довольный. – Как же… Я бывший семинарист…
    Он расслабился и стал вспоминать о времени, когда был обычным молодым парнем Иосифом Джугашвили… Беседа затянулась… А в итоге Сталин сказал, что советское правительство решило смягчить свое отношение к ранее гонимой Церкви. Теперь разрешалось открывать духовные семинарии. Возрождать монастыри. Церкви давалось право иметь собственный банковский счет. Возобновлялось также издание журнала Московской Патриархии. И, что особенно важно, были определены сроки Архирейского собора, чтобы избрать Патриарха. Впрочем, касаясь титула, митрополит Сергий заметил, что Патриарх Тихон назывался «Патриархом Московским и всея России».
    – «Всея Руси» лучше, – заметил Сталин. – Считаю это правильным.
    Относительно Архиерейского Собора он также поставил точку. Митрополит Сергий сказал, что Собор будет собран через месяц, но Сталин поставил вопрос ребром.
    – А нельзя ли проявить большевистские темпы? Предлагаю восьмое сентября. Нет возражений?
    Столь же быстро и доброжелательно решались и другие проблемы. Сталин был неузнаваем. Он задает тон беседы и, опережая митрополитов, сам же торопит их, подсказывая в решении каких вопросов наиболее нуждается Церковь. «Что? Что еще необходимо для Церкви?» Едва лишь получено сталинское «добро» на возобновление епархиального журнала и открытие банковского счета, какого Церковь была лишена, тут же звучит: «Говорите, что еще надо сделать? Еще! Еще!»
    Разговор неизбежно коснулся и открытия ранее закрытых храмов – по стране их было закрыто несчетно – и Сталин, ни секунды не медля, говорит, что никаких препятствий по этому вопросу со стороны Правительства не будет.
    – Еще! Еще!
    – В ссылках, лагерях и тюрьмах, товарищ Сталин, до сих пор томится немало честных, высокообразованных и порядочных архиереев…
    – Представьте список. Рассмотрим…
    – Бывшие священнослужители, которые отбыли по суду срок своего заключения… Им надо дать право свободного проживания внутри Союза. Право исполнять церковные службы. Надо снять с них запрещения. Вернее, ограничения, связанные с паспортным режимом.
    – Товарищ Карпов, изучите этот вопрос…
    ...Разговор о судьбах старого духовенства неизбежно переключился и на подготовку молодых кадров священнослужителей.
    – Мы с владыкой Сергием, – сказал митрополит Алексий, – обсуждали этот вопрос и, можно сказать, грезили об открытии богословских курсов.
    Владыка Сергий, видимо, опасаясь, что жгучая для Церкви тема эта, как ее сформулировал митрополит Алексий, может вызвать недовольство Сталина, поэтому поспешил уточнить, что они «грезили об открытии богословских курсов» только при некоторых епархиях. Сталин и тут оказался на высоте.
    – Согласен, – кивнул он. – Но почему вы ставите вопрос о богословских курсах, тогда как правительство может разрешить организацию духовных академий и открытие духовных семинарий во всех епархиях, где это нужно. Но как хотите. Это дело ваше. Если хотите богословские курсы, начинайте с них, но правительство не будет иметь возражений и против открытия семинарий и академий. Что еще?
    Беседа закончилась запоздно. Прощаясь, митрополит Сергий за все поблагодарил и правительство и лично Сталина.
    – Это великий день, – сказал митрополит.
    – Точнее, ночь, – засмеялся Сталин.
    – Может, позвать фотографа? – на всякий случай, чтобы увековечить момент, предложил Молотов. Но Сталин, ссылаясь на поздний час, ничего такого не захотел.«Сфотографируемся в другой раз», – сказал он строго. И на этом встреча закончилась. …Надо заметить, что по православному календарю день 4 сентября – это день Грузинской иконы Божией Матери.

Полностью повесть Сергея Макарова «Перекличка в облаках. Записки очевидца» читайте в журнале «Подвиг» № 9/ 2013 г.