ДЕТЕКТИВЫ СМ

ПОДВИГ

КЕНТАВР

 
Василий ГОЛОВАЧЕВ

 

 

 

 

 

ВОЙНА HAARP
Отрывок из романа

"Все притаилось и молчит, но это – затишье перед бурей."
Дж. Лондон "Железная пята"

"Посеешь ветер – пожнешь бурю!"
Русская пословица

 

*

СЕВЕРНЫЙ ЛЕДОВИТЫЙ ОКЕАН, высокие широты.

23 мая, 22 часа по времени европейской части России

Солнце висело низко над горизонтом, пустив по свинцово-серому полотну океана дорожку расплавленного серебра.
Со всех сторон судно, идущее малым ходом, окружала вода, лишь на севере, в десяти-пятнадцати милях, сверкала зубчатая линия: там, до самого полюса начинались поля арктических льдов, усеянные торосами, трещинами и шапками снега.
Полярное лето уже началось, поэтому ночь в этих широтах являлась таковой условно, солнце просто чуть опускалось к горизонту, чтобы утром начать подъем.
Судно, современного дизайна, со множеством надстроек на верхней палубе, носило название «Night sun» и официально предназначалось для исследования климата и вод Мирового океана. Однако истинное предназначение корабля было известно только разведструктурам США, а о задачах, какие он выполнял, знали буквально несколько высших чинов ВМС Соединенных Штатов.
В рубке корабля, скрытой от взора поясом зеркального стекла, появились двое – капитан судна и лысоватый мужчина в меховой парке с откинутым капюшоном. Он был руководителем научной группы. Матросы и сотрудники экспедиции звали его доктор Джонс.
– Мы в заданном районе, – доложил старпом, поглядывающий на панели управления.
Джонс кивнул.
– Стоп машина! – скомандовал капитан.
– Очистить палубы, – невыразительным голосом проговорил Джонс.
– Экипаж внутри, – сказал старпом.
– Мы одни?
– В радиусе двадцати миль никого, ни одного судна. Спутники в пределах видимости – китайский и русский, но оба на сходе. Русские дирижабли пасут запад Гренландии. У нас сорок пять минут полного одиночества.
– Мы начинаем. – Джонс вышел из рубки, направился к одной из надстроек, напоминавшей многогранный купол, под какими обычно на кораблях прячутся антенны. Под этим куполом тоже располагался комплекс антенн, только иного предназначения.
Рядом с куполом высилась еще одна надстройка в форме куба из белого материала.
Джонс посмотрел на безоблачное небо, не поднимая капюшона, несмотря на ветерок, открыл дверь в кубическое строение и скрылся в нем.
Это был Центр управления всеми аппаратами и комплексами, установленными на борту корабля. Все его стены и даже потолок представляли собой системы экранов, у которых сидели операторы; в данный момент операторов насчитывалось шесть. За отдельным пультом восседал начальник смены, единственный чернокожий в составе экспедиции, отзывающийся на имя Оуэн.
Официально комплекс аппаратуры «Night sun» предназначался для диагностики ионосферы и температурных полей приповерхностного слоя воды. Однако на самом деле комплекс, получивший красноречивое имя «Зевс», решал гораздо более глобальные задачи.
Начальник смены, одетый в темно-зеленую курточку с эмблемой на рукаве, на которой красовалась латинская буква «Z», – такие же курточки носили и операторы «Зевса», – уступил свое место перед большим экраном, на который была выведена карта приполярных морей России с островами и северной береговой линией.
Чуть выше этого экрана светился другой, переходящий на потолок, отображавший ситуационную карту обоих полушарий Земли. Полушария пересекали синусоиды спутниковых траекторий и необычного вида струи с огоньками внутри, обозначавшие воздушные атмосферные течения и ползущие над Землей ураганы и тайфуны.
Местоположение корабля отмечала на обеих картах неяркая красная звездочка. К ней медленно приближались цветные огоньки, указывающие расположение высокоширотных спутников, как американских – они были малинового цвета, так и русских – зеленых, и китайских – желтых.
Еще одна звездочка – белая – тихо ползла над Северным Ледовитым океаном, приближаясь к району Баренцева моря.
– «Икс» в пределах активного ответа, – собщил Оуэн.
– Работаем, – бросил Джонс. – «Икс» на связь.
– «Икс» на линии, – отозвался один из операторов.
Под «Иксом» подразумевался орбитальный беспилотник «Х-37В», снабженный антеннами-ретрансляторами «Зевса», без которого наземные структуры системы были малоэффективны. В наличии у ВВС США было четыре таких беспилотника, и три из них принадлежали системе «Зевс».
Какое-то время в пристройке царила тишина, слышны были только негромкие зуммеры и свисточки работающей радиоаппаратуры.
– Опускаю купол, – сказал оператор слева.
Джонс промолчал, наблюдая на малом экране, как восьмиметровый купол над антеннами собирается в складки.
– Предупреждение.
На судне трижды ударил колокол, заставляя сердца операторов работать быстрее.
– Пуск!
На палубах корабля ничего не изменилось, лишь по всем пультам кабины управления «Зевсом» пробежала волна разноцветных вспышек.
Схематическое изображение антенного комплекса на вспомогательном экране справа налилось багровым свечением.
Изображение в объеме главного экрана передернула судорога, от звездочки на синем фоне океана протянулась трасса голубых штрихов, нашла перемещавшуюся по орбите звездочку Х-37В, и над расчерченной координатной сеткой гладью Баренцева моря вспыхнула дымчатая клякса, накрывшая крестик объекта, который и был целью «Зевса».
– Вектор-зона открыта, – доложил оператор.
– Пошла накачка, – в унисон ему отозвался второй.
– Диаметр линзы около сорока миль, – добавил третий.
Заговорили остальные операторы, словно соревнуясь между собой:
– Устойчивость линзы девяносто три и три...
– Мощность пять гиг...
– Концентрация ионов на седьмом нуле...
– Температура в зоне одиннадцать на кило...
– Зародыш вихревого ядра на высоте двух...
– Температура на объекте падает...
– Пошла инициация туч...
– Мы на максимуме!
– Прохождение инфра заблокировано...
– Держим час, – скомандовал Джонс.
– Спутник на векторе, – пробормотал Оуэн.
– Картинку.
На вспыхнувшем экране проявилось бескрайнее свинцово-серое поле в белых барашках – поверхность моря – и белое пятно над ним в форме медузы. Пятно росло на глазах, закрывая россыпь островов, ограничивающих Баренцево море, и объект между ними, появление которого взбесило американских бизнесменов, рассматривающих Арктику как свою собственность и не терпящих конкурентов.
– Линзирование закончено, – доложил первый оператор. – Началась автоактивация.
– Зона устойчива, – добавил второй. – Началась концентрация влаги.
– Отбой «Иксу».
– Есть отбой «Иксу»!
– Стандартная процедура, стоим сутки. – Джонс хлопнул дежурного смены по плечу, выбрался из кабины управления и, прищурившись, посмотрел на низкое солнце.
В районе остановки «Night sun» по-прежнему царили тишина и благостность, океан был спокоен, ветер стих, температура не опускалась ниже нуля градусов, но в трех сотнях километров от этого места, у берегов России, зарождался мини-циклон, и «увернуться» от него не мог никто, даже способная ходить своим ходом нефтедобывающая платформа.

**

СЕВЕР БАРЕНЦОВА МОРЯ. 23 мая, 23 часа 12 минут
Где-то наверху, на верхних уровнях платформы, послышался железный лязг, и Нефедов с неудовольствием оторвался от чтения, отложил книгу.
Шел двенадцатый час условной ночи, солнце в этих широтах с конца мая не опускалось за горизонт, но нефтяники жили по времени Москвы, работая посменно, вахтовым способом, и ложились спать, когда в окна лился поток оранжевого, густого, как сироп, света полярного солнца.
(Смены на буровых платформах в северных морях длятся не более шести часов.)
Кто-то постучался в дверь.
–Войдите, – разрешил Нефедов; он был начальником морского нефтедобывающего комплекса, и входить к нему ночью решались немногие буровики.
Дверь открылась, впуская клуб холодного воздуха, вошел широкий, могучий, как кузнец, бородатый Савельев, начальник смены.
– Виктор Дорофеич, там что-то непонятное начинается, посмотрели бы.
– Где?
– В атмосфере. Прогноз на трое суток благоприятный, никаких штормов и сильных ветров не предвидится, а холодает.
Нефедов с сожалением глянул на книгу: это был томик Джека Лондона, изданный еще в советские времена, – и начал одеваться.
Снаружи действительно похолодало.
Если днем температура воздуха в районе платформы не опускалась ниже нуля градусов, то сейчас термометр на вышке показывал минус три, и температура продолжала падать. К тому же вокруг платформы начала сгущаться странная мгла. Солнце над северо-западной частью горизонта пригасило свой блеск, стало малиновым. В небе образовалось ГАЛО в форме кольца.
(ГАЛОоптическое явление, светящееся кольцо вокруг источника света, в том числе Солнца и Луны).
Нефедов поежился под ветерком, застегнул на подбородке клапан меховой куртки.
– Этого в прогнозе не было.
– И я говорю. Штиль, да и море спокойное, – сказал Савельев. – Температура по прогнозу около нуля на три дня вперед.
– Ветер?
– Только что начался, причем какой-то странный, кружливый.
– Поинтересуйся у метеорологов, что на Большой земле.
– Хорошо, дождусь спутника и свяжусь.Большой землей буровики называли берег у поселка Варандей Ненецкого автономного округа, где находилась метеостанция и пограничная застава.
Савельев потоптался рядом, спустился по лесенке в недра платформы. Нефедов, наоборот, поднялся на вертолетную площадку, где сиротливо разлапился оранжевый «Ми-8». Вертолет был единственным транспортным средством, связывающим платформу с берегом, до которого по прямой было чуть больше семидесяти километров.
Самоподъемная буровая платформа «Разлом-2» представляла собой огромное квадратное сооружение длиной сто тридцать метров и высотой сто сорок. Весила она сто с лишним тысяч тонн, но была создана по самым современным технологиям, с применением композитных материалов и модульных конструкций, поэтому штормов не боялась. Ее осадка достигала семнадцати метров, и в случае необходимости платформа могла передвигаться самостоятельно, со скоростью до четырех километров в час. Таких платформ не имела больше ни одна страна мира.
Порыв ветра заледенил лицо.
Нефедов отвернулся, надвинул капюшон, посмотрел на небо, час назад не предвещавшее резких смен погоды. Точно над вышкой возникло фиолетовое сгущение в форме линзы, темневшее с каждой секундой. Гало исчезло. Создавалось впечатление, что в районе платформы, установленной севернее островов Колгуев и Вайгач, формировался глаз тайфуна.
– Черт-те что! – в сердцах проворчал Нефедов, направляясь вниз, к жилому комплексу сооружения.
В кабине Управления сложным электрическим хозяйством платформы было тепло. За шестью пультами перед метрового размера экранами компьютеров сидели дежурные операторы, не обращая внимания на гостей: платформа работала круглосуточно, заполняя нефтью танкеры один за другим.
– Метеорологи утверждают, что атмосфера над морем стабильна, – произнес задумчиво Савельев.
– Пусть посмотрит спутник.
Начальник смены склонился над пультом одного из операторов.
Несколько минут прошло в молчании.
Работа на платформе продолжалась, и в кабину то и дело долетали металлические лязги, стук, звуки моторов и скрип тросов.
Оживились операторы, начальник смены почесал затылок в недоумении, оглянулся на соловеющего Нефедова, которому зверски хотелось спать.
– Над нами формируется зона низкого давления.
Нефедов и сам видел изображение, переданное со спутника: оно напоминало серую опухоль, закрывшую ту часть Баренцева моря, которая носила собственное название – море Печорское. Диаметр опухоли был невелик, около семидесяти километров, и до суши ее взлохмаченные края не дотягивались, но было видно, что центр атмосферного сгущения висит точно над платформой.
– Я бы доложил, – посоветовал Савельев.
– В ООН? – мрачно пошутил Нефедов. – Или в «Гринпис»?
– Начальству... в Москву.
– И что я им скажу?
– Что у нас намечается флуктуация, кстати, это уже было с «Приразломной» год назад, если ты помнишь, хотя температура у них не падала, а росла.
Нефедов провел ладонью по лицу.
– Подождем. Может, это временное явление.
Однако метаморфозы погоды на этом не закончились.
Через час над платформой сгустилась туча с яркими белыми краями, и пошел дождь.
Это был не обычный моросящий дождь и не ливень, это был ледяной дождь – при температуре минус семь градусов по Цельсию. Вода одевала в пленку постройки, металлические конструкции, машины, вышку и одежду буровиков и мгновенно замерзала, превращаясь в ледяную броню.
Но и это было еще не все.
Ливень не прекращался ни на минуту, словно выливаясь не из неизвестно откуда взявшейся тучи, а из другого измерения, и слой льда на всех поверхностях бурового комплекса час от часу нарастал, пока не достиг некоей критической толщины – более пяти сантиметров – и массы.Первыми не выдержали емкости с водой; пресная вода на платформу доставлялась в пятисотлитровых пластмассовых бочках. Они начали трещать, а через три часа непрерывного ледяного омывания – трескаться.
Вслед за ними начали потрескивать нефтяные баки, куда перекачивалась нефть из скважины при отсутствии танкера.
Буровики прекратили работу.
Затем платформа начала оседать, и это было страшнее всего, потому что глубина моря в месте установки платформы достигала 28 метров, и весь комплекс просто мог утонуть.
Нефедов доложил в Мурманское отделение «Нефтедобычи» о необычном природном феномене, попросил приготовить силы МЧС и объявил аврал. Буровики бросились скалывать лед с конструкций платформы.
Борьба со стихией продолжалась семь часов!
Нефедов уже хотел отдать приказ эвакуировать команду на танкер «Северпуть», экипаж которого тоже испытывал трудности, да и пересаживать пришлось бы двести человек, но, к счастью, в туче над платформой сверкнула молния, прорезав густую тьму трещиной, и дождь начал стихать.
Измотанные борьбой со стихией, буровики еще какое-то время сбивали ледяную корку (вертолет не трогали, он вообще врос в лед и превратился в диковинную ледяную глыбу), потом Нефедов дал отбой, и почти вся команда нефтедобытчиков рухнула спать.
Лед таял, после того как туча рассеялась, еще сутки.

 

Роман Василия ГОЛОВАЧЁВА "ВОЙНА HAARP"

и послесловие Сергея ШУЛАКОВА "БОГАТЫРИ в КИБЕРПРОСТРАНСТВЕ"

опубликованы в мартовском выпуске журнала "ПОДВИГ" за 2015 год

 

Статьи

Новое на сайте

Обратная связь

Ваш Email:
Тема:
Текст:
Как называется наше издательство ?

Посетители

Сейчас на сайте 587 гостей и нет пользователей

Реклама

Библиотека

Библиотека Патриот - партнер Издательства ПОДВИГ