Андрей ВОРФОЛОМЕЕВ
АГЕНТ ПОНЕВОЛЕ
Отрывок  из рассказа

ПРЕДЛОЖЕН АВТОРОМ ДЛЯ ПУБЛИКАЦИИ НА САЙТЕ

    *
     Когда в середине февраля 1942 года пароход «Петровский», наконец, добрался до Индонезии, ситуация кардинальным образом изменилась. Японцы, согласно своей доктрине, наступали «по всем азимутам», превратив архипелаги Юго-Восточной Азии в бурлящий и клокочущий котел. Уже пали острова Таракан и Амбон, бои шли на Суматре, Борнео и Целебесе. Ява пока ещё не подвергалась вторжению, но было ясно, что очередь её не за горами. В такой обстановке, идти в превратившееся в театр ожесточенных военных действий Яванское море граничило с безумием. Японские летчики и подводники, с превеликой охотой, топили не только суда противостоявших им союзников, но и, вообще, все любые, подвернувшиеся им по руку, плавсредства. В том числе – и корабли нейтральных стран. Печальная участь «Майкопа» и «Перекопа» – яркое тому подтверждение.
      Поэтому, после радиопереговоров с пароходством, капитан Денисов получил разрешение, вместо Сурабаи, перенаправить «Петровский» в австралийский Дарвин. Идти туда пришлось по непривычному маршруту, огибая Новую Гвинею с запада и стараясь держаться подальше от зоны боевых действий. Но укрыться от войны не удалось и здесь. Когда «Петровский» вошел в Арафурское море, стало известно о сокрушительной бомбардировке Дарвина японской авиацией 19 февраля. Город был практически стерт с лица земли. Ни о каких погрузочно-разгрузочных операциях не могло идти и речи. Следовало, через Торресов пролив, выходить в океан и спускаться дальше к югу – в Брисбен или Ньюкасл.
      Впрочем, у капитана Денисова, помимо официальной, имелась ещё и секретная миссия, связанная с заданием Александра Ли. В связи с чем, перед тем, как лечь на новый курс, он распорядился вызвать радиостанцию Мерауке – маленького городка, затерявшегося в джунглях юго-западного побережья Нидерландской Новой Гвинеи. Он всё ещё находился в голландских руках. Плюс, там имелся небольшой гарнизон KNIL (Королевской Нидерландско-Индийской армии). То, что нужно.
      - Пароход «Петровский» вызывает Мерауке, приём.
      - Слушаю вас, «Петровский».
      - Следовал с грузом в Дарвин, но сейчас, в связи с изменением обстановки, меняю курс. Имею на борту подобранного в море человека – подданного королевства Нидерландов. Прошу помочь эвакуировать его на берег.
      - Вас понял. Высылаем патрульное судно.
      Через несколько часов томительного ожидания, на горизонте показался отчаянно дымивший моторный бот «Паулюс», за неимением иного, использовавшийся местными властями, что называется «на все руки». После соблюдения необходимых формальностей, Саша Ли сердечно распрощался с посвященными в его тайну капитаном и замполитом «Петровского» и с бьющимся сердцем переступил на качающуюся палубу патрульного бота. Представителям голландской администрации новоиспеченный агент повторил заранее подготовленную легенду. Мол, зовут его Тан Ли (Tan Lee), китаец. Жил в небольшой рыбацкой деревушке на острове Амбон. После занятия его японцами, бежал в море на парусном каноэ, где и был подобран советскими моряками. Сейчас же хочет вступить в ряды голландской армии, чтобы отомстить японским захватчикам.
      - Вот как? Похвальное желание! – явно обрадовался командир местного гарнизона первый лейтенант пехоты Эвертс. – Солдаты нам нужны. Особенно, в свете недавнего приказа о наборе в милиционное ополчение всех желающих, из местного населения. Так что – добро пожаловать! Королева нуждается в тебе!
      Вот так Саша и стал солдатом милиционного ополчения KNIL «Стамбукнуммер 189371». Дело знакомое! Тем более, что обмундирование голландских колониальных войск ненамного отличалось от привычного ему советского. Только цвет был чуть иной – серо-зеленый. А так – почти одно и то же. Вместо полагавшейся по штату стальной каски с пристегивающимся брезентовым назатыльником, ополченцы на Новой Гвинее предпочитали носить пилотки или широкополые шляпы. Из оружия же Александру досталась австрийская винтовка системы Манлихера модели 1895 года, массово использовавшаяся в пехотных частях KNIL. И потянулись его неспешные гарнизонные будни.
      Сам Мерауке представлял собой живописное сборище крытых пальмовыми листьями домишек, рассыпавшихся вдоль впадавшей в море реки Маро. Из более или менее значительных строений здесь можно было отметить небольшую деревянную церковь, здание католической миссии, полицейский пост, школу и дом местного контролера. Окружающее туземное население состояло из различных папуасских племен, по преимуществу – каннибалов и охотников за головами. Ну и джунгли, конечно. Саша долгое время не мог привыкнуть к их влажному, тяжелому воздуху. Тем более, что первые его боевые задания, как раз и состояли в патрулировании окрестностей. Полицейский пост Агатс в Асмате, лагерь политических заключенных Бовен-Дигул в Танах Мерах, области Маппи и Фак-Фак.
      Последние месяцы Мерауке жил в постоянном ожидании японского вторжения. Да это и немудрено. Уже 8 марта, после капитуляции Явы, остатки голландской армии эвакуировались в Австралию. Трагедия KNIL заключалась в том, что она была сравнительно невелика – всего двадцать один батальон. Или, порядка двух обычных дивизий. А оборонять предстояло огромную территорию – почти в два миллиона квадратных километров! Да и многонациональный состав самой колониальной армии тоже никак не шел на пользу дела. Помимо собственно голландцев, в её составе храбро сражались лишь индонезийские офицеры, потомки смешанных браков малайцев и европейцев, да солдаты-христиане с острова Амбон и из Менадо – города и одноименной области на острове Целебес. Навербованные на самой Яве новобранцы, по большей части, к войне относились пассивно и врагов в японцах не видели. Население же Суматры и вовсе воспринимало голландцев с плохо скрываемой враждебностью. Чего уж, тогда, говорить о совсем диких племенах даяков с Борнео или папуасов с Новой Гвинеи, которым прежняя колониальная администрация запрещала заниматься такими милыми шалостями, как поедание себе подобных и коллекционирование вражеских голов! А японцы, напротив, разрешили.
      Тем не менее, практически на каждом острове Нидерландской Индии, остатки голландских гарнизонов отступали в джунгли и продолжали вести партизанскую войну. Где-то эта борьба продолжалась всего пару месяцев, а где-то она растягивалась и на два-три года. То есть, фактически до полного освобождения архипелага.
      Впрочем, в роковом 1942 году об этом ещё мало кто догадывался. Захватив основные острова Индонезии, японцы, в апреле, огненным смерчем прошлись и по сравнительно малонаселенному северному побережью Новой Гвинеи, захватывая как голландские, так и австралийские города и поселки. Союзникам удалось удержать в своих руках лишь Порт-Морсби. Ну и Мерауке, естественно. Японское нашествие до него не докатилось, хотя сам город и пережил более двух десятков авианалетов. Под некоторые из них довелось попасть и Саше Ли. К счастью, без особых последствий.
      Между тем, в судьбе его вновь наметились неожиданные изменения. Как-то раз, в мае, вместо обычного утреннего развода караула, лейтенант Эвертс построил весь наличный состав и, после краткого приветствия, сказал:
      - Солдаты! Из штаба армии в Мельбурне получен следующий приказ. В Мерауке надлежит оставить лишь штатный гарнизон и бойцов ополчения, навербованных из местных жителей. Остальных следует отправить в Австралию. Куттер «Ран Палома» должен прибыть за вами часов в двенадцать. Соответственно, времени на сборы, полагаю, остается ещё предостаточно. Ну и, хочу добавить от себя, что был горд проходить службу со столь крепким и спаянным коллективом! До  встречи (Tot ziens)!
      Так Саша очутился на Зеленом континенте.

     **
      После эвакуации остатков Королевской Нидерландско-Индийской армии в Австралию, общая численность её составила всего-навсего около двух рот. Впоследствии, к ним прибавилась ещё и третья – Тиморская, почти целиком включавшая в себя партизанский гарнизон, успешно вывезенный с острова. Тем не менее, командовал всем этим грозным воинством аж целый генерал-лейтенант авиации Людольф Хендрик ван Ойен. Разгадка сего парадокса, что называется, лежала на поверхности. Просто, ван Ойен остался единственным генералом старой армии не попавшим в японский плен. Вот и двинули его в командармы.
      Между тем, воинственный пыл голландских штабных офицеров ничуть не угас после сокрушительного разгрома 1942 года. Сейчас уже доподлинно неизвестно, кому из них, первому, пришёл в голову замысел поистине самоубийственной операции «Plover» («Чибис»). Суть её заключалась в следующем. Захватив практически всю Индонезию, японцы, до поры, до времени, оставили без внимания несколько мелких архипелагов в море Банда. Это были острова Каи, Ару и Танимбар. Однако голландских гарнизонов там тоже не было. Имелись лишь несколько разрозненных полицейских и наблюдательных постов. Вот в штабе KNIL и решили упредить японцев и занять острова первыми.
      Для этой цели и был сформирован сводный отряд из восьмидесяти двух добровольцев под общим командованием первого лейтенанта пехоты Фрица Иеронимуса. Силы, и без того малочисленные, ослаблялись ещё и тем, что действовать им предстояло на разных направлениях. Сам Иеронимус, вместе с двадцатью семью солдатами, готовился к занятию города Туал на архипелаге Каи. Чуть более внушительный отряд из сорока одного военнослужащего намеревался десантироваться на острова Ару. И, наконец, двенадцать солдат KNIL, во главе с тринадцатым – амбоинским сержантом Юлиусом Тахия, планировали поставить под свой контроль весь архипелаг Танимбар. Под начало последнего попал и наш законспирированный соотечественник, наряду с остальными, вызвавшийся идти в десант. В его планы отнюдь не входило протирать штаны в глубоком тылу! Ведь в поставленном в Москве задании чётко говорилось – оценить боевой потенциал голландской армии. Для этого и посылали его за тридевять земель!
      Маленький отряд Юлиуса Тахии переправился на острова Танимбар в середине июля 1942 года. Там бравый сержант сразу же развил кипучую деятельность. Заняв под свою штаб-квартиру небольшой городок Саумлаки, он экстренно мобилизовал и поставил под ружьё ещё двадцать шесть человек из числа полицейских агентов и белых колонистов. Однако, это было несоизмеримо с силами, выделенными японцами для захвата островов.
      Уже 30 июля, вышедшие с Мисула, вражеские эсминцы обрушились на архипелаг Каи. Лейтенант Иеронимус, с остатками своих людей, отступил в джунгли и повёл партизанскую войну. Впоследствии, он был схвачен и казнён в японском концлагере в Бату-Мерах. Лишь туземному капралу Джареду Малавуа, вместе с несколькими солдатами, удалось бежать на парусном рыбацком судёнышке в Австралию.
      В тот же день пришла очередь островов Ару. Тамошний гарнизон вообще сдался без боя. А вот Юлиус Тахия не стал пассивно ждать незавидной участи. Правильно определив, что единственное, удобное для высадки место, находится в районе длинного пятидесятиметрового пирса, он распорядился заблаговременно устроить вокруг его основания огневые позиции. И вскоре пять искусно замаскированных окопчиков были отрыты в разных точках прихотливо изгибающейся береговой линии.
      Получил отряд Тахии и неожиданное подкрепление. 26 июля на остров прибыли бежавшие с оккупированного японцами Тимора два австралийца – сержант Фриман и рядовой Лилея. Им, конечно, были рады, однако сержант рассчитывал на нечто более существенное. На его соответствующий радиозапрос, командование KNIL ответило, что свободных войск, у них, в наличии нет, но они постараются обратиться за помощью к австралийской армии. На том и порешили.

Рассказ Андрея ВОРФОЛОМЕЕВА «АГЕНТ ПОНЕВОЛЕ»
опубликован в журнале «ПОДВИГ» №01-2019 (выходит в ЯНВАРЕ)