ДЕТЕКТИВЫ СМ

ПОДВИГ

КЕНТАВР

Алексей ВАСИЛЕНКО
ДЕЛО ГОСУДАРСТВЕННОЕ
Отрывок из повести


ПРЕДЛОЖЕН АВТОРОМ ДЛЯ ПУБЛИКАЦИИ НА САЙТЕ

Утром было всё то же море, та же палуба с лежащими ранеными. Подошёл Саломащенко:

 – Ну, как? Готовы? Мои соколы-орлы все в сборе.

 – Но как же… Здесь же раненые… Им сейчас не до живописи, честное слово!

Саломащенко поморщился:

 – Ерунда это всё, интеллигентщина, Николай Степанович! Большинство из этих солдат будет радо, если  вы даже на японском языке будете говорить. Им надо отвлечься от боли, от горестных мыслей. Ну, про своих я не говорю, это здоровые люди. Но если содержание вашей лекции дойдёт до хотя бы части этих бойцов, то считайте, что вы одержали большую победу. Начинайте, Барсамов!

Николай Степанович сделал шаг на единственно свободное место и громко сказал:

 – Здравствуйте, товарищи!

Один из раненых приподнялся на локте:

 – Это ещё кто? Здорово, папаша!

Барсамов пошёл было по привычному, давно знакомому пути: «В сегодняшней нашей маленькой лекции мы остановимся на…», но вдруг почувствовал, как фальшиво    звучат  обычные слова вот здесь, среди этих людей. Он остановился, помолчал, а потом спросил:

 –  Вы когда-нибудь присматривались к тому, как с шипением набегает пенная волна на пустынный берег в мёртвый штиль? Многие из вас впервые  в жизни увидели море только в эти страшные  дни. До красот ли морских? А в море ведь, в любом его состоянии, –    бесконечная, бескрайняя красота. И тогда, когда шторм громовыми ударами потрясает прибрежные утёсы, и в прозрачной зелёной глубине… В ранний час рассвета, вот как сейчас, можно ощутить на губах солёный привкус зовущих тебя в неведомое дальних стран… Если хоть раз вы это видели, чувствовали, слышали, то вы знаете, что море рассказать нельзя. Кто может остановить мгновение, кто может запечатлеть изменчивую подвижность того великого и непознаваемого, что зовётся морем?

Такой человек жил на нашей земле. Дыхание моря, созданное на полотнах его рукой, его чувствами, его умением, врывалось в тихие залы выставок и картинных галерей, опаляло неистовым клокотанием шторма и умиротворяло страсти. Я расскажу вам, товарищи, о жизни замечательного художника, который очень любил море, то самое море, где мы сейчас с вами находимся. Имя этого художника – Айвазовский…

… Барсамов говорил, и на его глазах люди, на лицах которых только что было написано страдание, будто пробуждались ото сна. В них начинал светиться интерес, и если только несколько минут назад каждый из них был наедине сам с собой, со своим страданием, то уже сейчас они постепенно соединялись незримыми нитями и становились чем-то, что имело одно имя – слушатели, зрители. Барсамов рассказывал о пути бедного мальчишки, который своими талантом и трудом добился великой славы. Он говорил о художнике, восславившем все крупнейшие морские победы русского флота; об извечном поединке человека и моря, силы духа и силы стихии… Он говорил, и загорались глаза у людей, и уже никто, кроме вахтенных, не обращал внимания на окружающее – подошли и матросы, и командиры.

 – … и когда грохочут шторма, пушечные ядра срывают паруса, встают тихие рассветы и в диком рёве бури еле слышен отчаянный крик: «рубить рангоут!», когда ослабевшие пальцы уже соскальзывают с обломка мачты, развёрстые рты замерли в немом крике, а тело и сердце приготовились принять на себя чудовищный удар девятого вала. –  это Айвазовский!

… Барсамов закончил. Наступила долгая пауза. Потом рядом лежавший раненый протянул Барсамову левую, здоровую руку:

 – Спасибо, товарищ профессор!

 – Да я  и не профессор вовсе…

Бормотание Барсамова о том, что он никакой не профессор, а просто рядовой художник, потонуло в аплодисментах, в которых  отчётливо слышались и глухие хлопки забинтованных рук, и стук костылей по палубе.

Раненый обернулся ко всем, кто стоял и лежал вокруг:

 – «Ура» профессору!

Грянуло «ура!», лётчики и матросы столпились возле Барсамова, за ними Николай Степанович увидел счастливые и радостные глаза Сони…

В этот момент общий шум вдруг прорезал крик:

 – Во-о-оз-дух! По местам стоять!

Сигнал тревоги резко и отчётливо разнёсся по теплоходу. С моря послышался нарастающий гул моторов. Грузный бомбардировщик  заходил на цель.

Распороли воздух лихорадочные очереди зенитного пулемёта, все, у кого было оружие, по команде Саломащенко выстроились вдоль борта и открыли по его же команде огонь залпами. Ах, как прав был полковник накануне! Немецкий пилот всё рассчитал точно: он заходил с кормы, зная, что сторожевик в эту сторону стрелять не будет. Кресты  на крыльях мелькнули над палубой, но бомбового удара не последовало – для верности фашист пошёл на второй заход.
Капитан выскочил из своей рубки и закричал:

 – Всем в укрытие! Прекратить огонь!

И тотчас ударил сторожевик. Снаряды лопнули, подняв миллион фонтанчиков вокруг теплохода, стальной град прошёл по палубе.

В первую секунду налёта Барсамов подхватил ничего не понимающую жену и бросился с палубы. Споткнувшись о комингс, он чуть не упал, но, не медля ни секунды, побежал назад. О себе он не думал. Он только твёрдо знал, что бесценным полотнам грозит гибель. Он бессильно поднял сжатые кулаки к небу, потом бросился на ящики и распластался на них, стараясь занять как можно больше места. Ну, почему он не может растечься, облить все ящики своим телом? Что-то глухо стукнуло рядом с ним, кто-то бегал вокруг, но он не воспринимал ничего. Лёжа навзничь, он  кричал:

 – Не люди вы, не люди! Не`люди!

Над ним, над теплоходом, пролетел ненавистный враг, рассыпав по палубе смертоносный горох. Где-то совсем рядом раздался голос полковника:

 – Не сумел! Сейчас ещё на один пойдёт. Эх, мне бы пару крылышек, тогда бы он узнал, что такое – лёгкая добыча с ранеными.

Но заградительный огонь сторожевика сделал своё дело: фашист не решился   на   последний заход и растворился в рассветной морской дымке.

Барсамов встал и недоумевающее огляделся: вместе с ним с ящиков поднимались люди. Матросы, солдаты… Они вставали, говорили о чём-то, закуривали, стараясь прикрыть смущение своим собственным порывом. Встал и Саломащенко, сказал, отряхиваясь:

 –  Наверно, уже отбомбился где-то. Или горючее на исходе. Ждите через часок снова. Впрочем, через часок нас и с воздуха уже прикроют.
Барсамов с закипевшими на глазах слезами благодарности бросился к людям, пожимал им руки, благодарил:

 –  Спасибо вам! Спасибо! Не от себя, от всех культурных людей – спасибо!

Обнял за плечи и матроса, который вдруг неловко освободился с гримасой боли на лице:

 –  Да ладно, отец! Порядок.

 –  Вы ранены?

 –  Да чего ты, отец! Только царапнуло чуть-чуть…

 

Повесть Алексея ВАСИЛЕНКО «ДЕЛО ГОСУДАРСТВЕННОЕ»
опубликована в журнале «ПОДВИГ» №04-2019 (выходит в АПРЕЛЕ)


   

Статьи

Новое на сайте

Обратная связь

Ваш Email:
Тема:
Текст:
Как называется наше издательство ?

Посетители

Сейчас на сайте 601 гость и нет пользователей

Реклама

Библиотека

Библиотека Патриот - партнер Издательства ПОДВИГ