ЕВГЕНИЯ ЛЕМЕШЕВА

АКСИОС
Отрывок из повести

ПРЕДЛОЖЕН АВТОРОМ ДЛЯ ПУБЛИКАЦИИ НА САЙТЕ

Нет, конечно, он не был самым коротким детективом на всем белом свете – в смысле роста. На просторах земли наверняка сыщутся коллеги и покороче его, где-нибудь в Полинезии, например, среди пигмеев. Но такое обидное прозвище дала ему жена. Да к тому же и добавляла при этом:
– Не только самый короткий, но еще и самый тупой из них.
А с ней не поспоришь. Она в семье всегда занимала главенствующее положение. Во-первых, зарабатывала гораздо больше, а во-вторых, и физически была намного крупнее. А он – что? Фитюлька, замухрышка, да к тому же, в связи с глобальным кризисом, отправленный в бессрочный отпуск без сохранения заработной платы и пособия. По профессии Вася был фотографом, но газета, с которой он сотрудничал, и так дышавшая на ладан, заглохла. А до пенсии оставалось еще десяток лет. До ухода из жизни, по российской статистике, и того меньше. Что делать? Вопрос вопросов.
Перед лицом вечности надо постараться прожить оставшиеся годы с максимальным толком и пользой для души. Это Василий Аверьянович смутно понимал, но не соображал – как? И тут вспомнил о своей мечте из счастливого, «проклятого» советского детства. Когда он играл в разведчиков, следователей и хотел стать шпионом. Вот и пришло его время. Все возвращается на круги своя, старый становится малым. Так не только в Библии сказано, так вообще в жизни.
Фотографом Вася был справным, на хорошем счету. И, не смотря на малый рост, прыгал выше головы, чтобы поймать ракурс и сделать удачный снимок. Это ему удавалось. Он даже имел некое преимущество перед другими, более дылдистыми фотокорами. В любую щель мог пролезть. А вот каким станет детективом? Тут ведь порой и кулаками приходится поработать. Так, по крайней мере, следует из всех книжек и фильмов. Уж их-то Вася начитался и насмотрелся вдоволь. Собственно говоря, все свободное время на эту ерунду и тратил. От Агаты и Донцовой до Бонда и Глухаря.
Надо признать, что профессии детектива и фотографа чем-то схожи. Оба выжидают, выслеживают, анализируют ситуацию, ищут подходящий момент, когда предмет наблюдения наиболее открыт и пребывает в подлинном своем естестве. Тогда только щелкают и предъявляют ему и публике свои доказательства. Ведь снимок – это та же улика. На нем человек не хорош и не плох, он просто «схвачен за руку» в нужную секунду, от которой уже не отвертеться, застигнут на месте «преступления». Если преступлением можно назвать саму жизнь, особенно, вредную и бестолковую.
Не скажет тогда: «Не моя это секунда, не мое время, не я это вообще и не было меня тут. Я другой». Нет, милый. Ты это, и только ты, и ты ответишь за все, что сотворил. Не успел спрятаться за кадром. Вот доказательства. Однако с работой в газете Василий Аверьянович расстался без сожаления. Уж больно она в последнее время пожелтела и поглупела. Ему и самому уже надоело щелкать гламурно-глянцевых звезд, да еще и получать порой от их охранников по мордасам.
Ну какие «доказательства» собственной ущербности, в свете вышесказанного, можно им предъявить? То, что они пусты как турецкий бубен и так же громко и бестолково гремят? Да это и без фотоснимков ясно. Вот уж действительно жизнь их, бытие – настоящее преступление перед родом человеческим, перед его вековыми духовными чаяниями, надеждами и стремлением к «умному деланию» и самосовершенствованию.
Человек, учат святые отцы, носит в себе «образ Божий». Но тут-то он где? В искаженных похотью лицах, в дергающихся от сатанинской пляски телах, в смрадных словах и звуках, в обезумевших от жажды поклонения и денег глазах? Это личина беса. Его образ. Он теперь и на сцене, и в кино, и на экране телевизора. И все чаще можно столкнуться с ним на улице. Даже в своем собственном доме. А то и в зеркале прячется. Когда глядишь на себя с грязными мыслями.
Василий сам хотел уйти из газеты, не так давно начав размышлять на подобные темы. Видно, время пришло, Господь управил. Но как начать новое дело, а по сути, новую жизнь, не обремененную порочными страстями и душевными муками? Как отринуть от себя губительные соблазны и бесцельные метания? И чем лучше детектив-следопыт фотографа-хроникера? Не скатится ли он опять в ту же бездонную духовную пропасть? Сомнения и нерешительность совсем загрызли его, но заветная мечта детства оказалась сильнее.
Как ясно выразилась жена, когда он объявил ей этим июньским утром о том, что хочет заняться частным сыском:
– Сбылась мечта идиота, не прошло и сорока лет. Денег не дам, не надейся.
Она была бизнес-вумен, правда, среднего масштаба, но наличность в банке имелась. А Вася на ее капитал и рассчитывал, хотя бы на часть, хотя бы на ссуду, чтобы открыть детективное агентство и получить лицензию. Сорвалось. Можно было не продолжать. Но безработный ныне супруг все же рискнул:
– А взаймы, Варя, не дашь? Под расписку. Хочешь, напишу кровью.
– Под такое тупое дело тебе никто не даст. Слезами своими крокодиловыми пиши. И лицензию никогда не получишь. Ты же не специалист. Не мент бывший, не юрист. Был самым коротким в мире фотографом, а теперь решил стать самым укороченным детективом? Адиот, одно слово.
– Зачем ты так, Варя? Я ниже тебя всего на пятнадцать сантиметров.
– Ты ниже меня на сто метров, по уму. Иначе бы не клянчил сейчас деньги. И вообще, если не найдешь в ближайшее время нормальную работу по специальности, я еще подумаю, терпеть ли тебя дальше в моей квартире. Не проще ли дать пинка под зад? Ищи тогда объедки на улице. В мусорном баке открывай свою детективную контору, крысы будут твоя самая лучшая клиентура.
– Злая ты, Варенька, стала. Прежде не была такой.
– Прежде солнце иначе всходило.
– А теперь как? На Западе?
– Вот именно. Пора бы это уже уразуметь. Не маленький. Хотя, вру. Мал до предела, – подытожила супруга.
Она постоянно тыкала ему его ростом, но Василий к этому давно привык. Не комплексовал. Сейчас он попробовал предпринять еще одну, последнюю попытку смягчить сердце жены. Решил жать на чувства.
– А помнишь, – задушевно начал он, обнимая ее, – как мы с тобой впервые встретились у Горячкиных? Ты тогда была в красном платье и белых туфельках, с распущенными светлыми волосами…
– Охолони, – ответила бизнес-леди, сбрасывая его руки с плеч. – Я уже давно не блондинка, а брюнетка, если ты заметил. Поезд ушел. Скажи спасибо, что ты сам еще покуда едешь в его последнем вагоне.
Однако далекие воспоминания вдруг кольнули и ее душу.
– Ладно, – подумав немного, сказала она. – Поступим так. Если тебе, Вася, столь невтерпеж, то распутай мне какое-нибудь самое темное преступление, а я тогда уж и решу: давать тебе на агентство деньги или нет? И вообще, стоишь ли чего-то в этом деле или, как обычно, занимаешься дуракавалянием.
– А какое преступление-то, Варя? Намекни хоть. Есть ведь такие древние, что с библейских времен тянутся и до сих пор не раскрыты. А есть свеженькие, только намедни испеченные. Какое блюдо изволите подать к ужину?
– А какое хошь. Какое на тебя смотрит.
– На меня сейчас ты смотришь.
– Вот мной можешь и заняться, – усмехнулась Варя. – Попробуй, выясни, что за скелет я в шкафу прячу? И кончим на этом. Меня персонал ждет, мне действительно на работу пора, в отличие от некоторых коротышек.
– А срок-то какой даешь на раскрытие? – крикнул ей вдогонку Василий.
– Две недели! – откликнулась жена, помахав ручкой. – А не раскроешь ничего – высажу из поезда, так и знай. Мне безбилетные лопоухие зайцы ни к чему.
Ей можно было верить. Бизнес-вумен слово свое держать умела. Купеческой крови была, предки ее мукой торговали по всей Москве. Да и сейчас она по их стопам хлебобулочными изделиями занималась. Дело крепко поставила. Марка своя была, короче. Бренд, по-новому, по-аглицки. А Вася не только дедушек, отца-то с матерью не знал. Подкидыш, словом. В детдоме сначала рос, потом интернат был. Но даже там все равно жизни радовался и терпел пинки да плевки, иначе бы быстро озлобился и сломался. А другие с тех пор уже давно кто на зоне привычно шконку давят, кто спился и бомжует по необъятным просторам России, кто занаркоманил и занюхался клеем да и испустил дух.
Жили они в Сокольниках, на одной из Ширяевских улиц, которых тут было несколько. В родовом гнездышке супруги. Это был еще один козырь в ее руках. Главный, квартирный. Все лучшие карты у нее, все короли и тузы, а у Васи что? Только фотоаппараты да детская мечта стать детективом. Но она-то и может когда-нибудь, история тому учит, превратиться однажды в джокера. В любой игре, особенно – в жизнь. Хотя не игра это вовсе, а само судейство ее, и ты не зритель или участник партии, а сам главный арбитр и есть. И нужно лишь суметь не предать свою детскую мечту хотя бы в зрелые годы. Иначе уж все продавай, ум, талант, почку, тело. Душу тоже. Покупатели всегда сыщутся.
Первым делом Василий Аверьянович отправился на прогулку в парк, чтобы все хорошенько обдумать и постараться выполнить требование любимой жены. Рассчитывая только на свой аналитический ум, как на пушкинскую золотую рыбку. А Варвара в последнее время все больше напоминала ту сварливую старуху из сказки о рыбаке и рыбки. Стремительно движущуюся к своему изначальному корыту.

Повесть Евгении ЛЕМЕШЕВОЙ «АКСИОС»
опубликована в журнале "ПОДВИГ" №04-25 (АПРЕЛЬ)
ОФОРМИТЬ ПОДПИСКУ на ж-л «ПОДВИГ» можно
НА САЙТЕ (АКТИВНАЯ ССЫЛКА) или в отделении связи «ПОЧТЫ РОССИИ».